Когда-то, давным-давно…

Потом он долго гулял по саду, напевая: «А вот я увизу моле!»

Мэри пошла к маме обсудить, какую им брать с собой одежду. Мэри уже десять лет, а когда вам десять и вы самая старшая в семье, то весь дом держится на вас. Джону только три, он самый младший, и Мэри порой казалось, уж не мама ли она ему. Если бы у ребенка могло быть две матери, она, конечно, была бы мамой Джона.

— Надо решить, куда же мы поедем, — сказал мистер Мэривезер на следующий день.

Джон в изумлении уставился на отца. Он не верил своим ушам.

— Я думал, мы поедем к молю, — прошептал мальчуган, едва сдерживая слезы.

— Ну конечно, глупыш, — успокоила его Мэри. — Но на море много разных мест. Давайте поедем туда, где много красивых ракушек.

— И много песка, — добавила Маргарет.

— И скалы, — напомнила Джоан, — и за́води.

«РАКУШКИ — ПЕСОК — СКАЛЫ — ЗА́ВОДИ», —

записал мистер Мэривезер.

— Что еще?

Джон пару раз пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.

— Ну, малыш? — спросила его мама.

— Моле, — прошептал Джон.

— И МОРЕ, — записал мистер Мэривезер. — А твое пожелание, Стивен?

Стивену было четыре. Он много размышлял, но никогда ничего не говорил, и если бы не Джоан, никто бы так и не узнал, чего он хочет.

— Стивену нужно то же, что и мне, правда, Стивен? — поспешно заявила Джоан.

Стивен кивнул. Он думал о другом.

Они отправились в путь в понедельник. Едва семья сошла с поезда, мистер Мэривезер объявил: «Я чувствую запах моря», а Мэри подхватила: «И я», — хотя она еще ничего не чувствовала. Джон снова едва не расплакался: он-то надеялся, что море — это то, что видят, а не то, что пахнет. Но Мэри растолковала ему, что завтра после завтрака он действительно УВИДИТ море. «Правда, мама?» И миссис Мэривезер подтвердила: «Да, сейчас уже поздно, лучше бы подождать до завтра».

Пришлось ждать до утра. Как только дети позавтракали — а они так волновались, что почти ничего не ели (кроме Стивена, который мог думать даже за едой), — Мэри повела их к морю. Мистер Мэривезер остался дома почитать газету, а миссис Мэривезер должна была позаботиться об обеде. Но взрослые знали, что на Мэри можно положиться. Первыми шли Джоан и Стивен. Джоан без умолку болтала с братишкой, а Стивен размышлял. За ними шла Маргарет, разговаривая через плечо с Мэри, которая вела за руку Джона и приговаривала: «Мы уже почти пришли, дорогой».

Вдруг они свернули за угол, и вот перед ними открылось море.

— Вот, дорогой, это — море, — объяснила Мэри.

— Правда, оно замечательное? — спросила Маргарет.

Джоан воскликнула:

— Посмотри же, Стивен!

Но Стивен, конечно, ничего не ответил.

А Джон хотел что-то сказать, открыл было рот, но вдруг покраснел и расплакался.

Всем стало жаль Джона. Всем, кроме Стивена, который думал о другом. Никто из детей не понимал, что стряслось с братишкой. Может, он слишком много съел на завтрак? Или слишком мало? Джон ничего не мог объяснить. Он и сам не знал.

— Чем ты хочешь заняться, дорогой? — спросила Мэри. — Хочешь, будем собирать красивые ракушки?

Джон всхлипнул и кивнул.

Они пошли на пляж. Там было много детей. Все были так счастливы, что не заметили появления Мэривезеров.

— А теперь, — объявила Мэри, — давайте поглядим, кто найдет самую красивую ракушку. Полюбуйтесь-ка вот на эту!

— А вот еще, Мэри! — воскликнула Маргарет.

— Складывай их в мою сумку, — распорядилась Мэри. — Не хочешь ли подержать сумку за ручки, дорогой?

— Холошо, — покорно согласился Джон.

Мальчик стоял спиной к морю и боялся оглянуться. Он молча складывал ракушки в сумку. Почему море заставило его расплакаться? Он не знал. Может быть, Стивен…

Джон посмотрел на брата.

Нет, пожалуй, не стоит спрашивать Стивена.

Конкурс детей

истер Теофилус Бэнкс был очень важным господином. Друзья звали его Тео. Не помню, чем он, собственно, занимался, но чем-то очень важным, и если бы не он, что было бы со всеми нами? Просто не знаю. Все зависело от мистера Бэнкса.

У него было трое детей. Старшую девочку назвали Джессика Бэнкс, в честь матери. Потом родился мальчик — Теофилус Бэнкс, в честь отца. Два Теофилуса Бэнкса в одной семье, а не будет ли путаницы? — сомневались некоторые. Но мистер Бэнкс так не думал. Еще много лет ребенок будет просто мастер Бэнкс, возражал он, впрочем, если хотите, зовите его просто — Фил. А к тому времени, когда малыш подрастет, его отца уже будут звать судья Бэнкс, или профессор Бэнкс, или полковник Бэнкс, или президент Бэнкс — он еще не решил окончательно, как. И малыша стали звать Фил.

А потом родился третий ребенок, и поскольку мистер Бэнкс не мог и его назвать Теофилус, то, дабы сохранить большую часть имени, назвал малютку Теодор, или просто Тодди.