Когда-то, давным-давно

— Этот молодой человек… он немного туго соображает, вам не кажется? То есть, я хочу сказать, он не понимает, когда…

— Он так ко мне привязан, ваше величество, — по ее лицу скользнула ласковая улыбка. — Даже минутная разлука со мной для него невыносима.

— О, Бельвейн, как это все печально… Месяц за месяцем я тружусь и сражаюсь, размышляю и строю планы, а потом… Помните, как мы все были счастливы перед войной?

Графиня вспомнила, как однажды они еще раз были все счастливы — и она, и принцесса, и Виггз — и как приезд Удо грозил разрушить их счастье. Вообще Удо, как ни посмотри, никому не принес ничего, кроме неприятностей. Но пока еще было слишком рано от него избавляться.

— А разве сейчас мы все не счастливы? — удивилась она. — Ее высочество со своим юным герцогом… а у меня есть мой милый Удо, а у вас, ваше величество… Первый Советник и… все остальные подданные вашего величества.

Его величество глубоко вздохнул:

— Я очень одинок, Бельвейн. Когда Гиацинта выйдет замуж, у меня совсем никого не останется.

Бельвейн решила рискнуть.

— Вашему величеству следует жениться, — почти пропела она.

Он вложил в свой взгляд все невыразимое. И открыл рот, чтобы попытаться выразить хотя бы часть из этого, когда…

— Не при Удо, — выразительно прошептала графиня. Веселунг как ужаленный вскочил со скамьи и, скривившись, смотрел на принца, который приближался по газону.

— Ну и ну! — возмущенно сказал он. — Ну и местечко! Человеку даже негде… А-а, ваше высочество… Так вы осмотрели наш оружейный зал? То есть, я хотел сказать, — поправился он, поймав укоризненный взгляд графини, — осмотрели ли мы наш оружейный зал? Да, мы осмотрели. Ее светлости очень понравилось.

— Не сомневаюсь, ваше величество. — Удо обернулся к Бельвейн: — Как только мы приедем домой, дорогая, я сразу же покажу вам наш оружейный зал.

Графиня быстро взглянула на короля и, убедившись, что он на нее смотрит, очень нежно погладила принца по руке.

— Домой… — повторила она мечтательно. — Как это прекрасно!

Король передернулся, словно от внезапной боли, и быстро зашагал прочь.

— Вы посылали за мной, ваше величество? — спросил Лионель, появляясь в дверях.

Король перестал расхаживать по библиотеке.

— Да, да, — проговорил он торопливо. — Садитесь вот сюда и устраивайтесь поудобнее. Я хочу поговорить с вами насчет этого брака.

— Которого именно, ваше величество?

— Которого? Разумеется, вашего. То есть Бельвейн… или скорее… В общем — обоих.

Лионель кивнул.

— Вы хотите жениться на моей дочери. Так вот, как вам известно, по обычаю, человек, которому я отдаю в жены дочь, получает в придачу полкоролевства. Естественно, прежде чем пойти на такой шаг, я хочу быть уверенным в том, что этот человек… Ну, словом, вы понимаете…

— Что он достоин принцессы Гиацинты, — закончил за него Лионель и с улыбкой прибавил: — Хотя это, конечно, невозможно.

— И половины королевства, — подчеркнул Веселунг.

— То, что он должен доказать это на деле, также соответствует традиции.

— Приказывайте, ваше величество.

— Я в вас уверен.

Король придвинул свой стул поближе к Лионелю, уселся на него и обхватил колени руками.

— При обычных обстоятельствах, — начал он, — я предложил бы вам что-нибудь вроде дракона или тому подобное. Это бывает очень полезно, потому что мысль о предстоящем испытании часто помогает претенденту понять, пока еще не поздно, что чувства, принимаемые им за истинную любовь, на самом деле всего лишь легкое увлечение. Однако я чувствую, что в вашем случае в таком испытании нет необходимости.

Лионель с признательностью склонил голову.

— Благодарю вас, ваше величество.

— В доблести вашей я не сомневаюсь. Мне требуется доказательство мудрости. В наши дни, как мне кажется, мудрость более всех других качеств необходима правителю. Прекрасным примером, — небрежно вставил он, — может послужить недавно окончившаяся война с Бародией, ход которой решила одна-единственная идея…

— Поистине гениальная идея, ваше величество.

— Хорошо, хорошо, — остановил его польщенный Веселунг. — Так уж получилось… Но именно это я и имею в виду, когда говорю, что тонкий ум может оказаться куда более надежным оружием, чем храбрость. Чтобы завоевать руку моей дочери и полкоролевства, вам придется проявить почти сверхъестественный ум.

Он сделал паузу, в течение которой Лионель изо всех сил постарался придать выражение сверхъестественного коварства своему честному и открытому лицу.

— Вы получите и то и другое, — торжественно произнес Веселунг, — если вам удастся убедить принца Удо… вернуться в Арабию… одному!

Лионель, ожидавший самого худшего, даже задохнулся. Это было так просто, что казалось неловким принимать предложение. Для того чтобы убедить Удо сделать то, к чему он сам всей душой стремился, не требовалось ничего сверхъестественного. В какое-то мгновение он чуть было не поддался желанию так и объявить королю, но сдержался. В конце концов, если ему так хочется, пусть так и будет.

Веселунг, человек по природе простодушный, неверно расценил его колебания.