Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы

Мулла Насреддин был зловредным человеком, но не слишком; если мне будет позволено так выразиться, очень маленький ВИП, некрупная шишка – всего лишь местная шишка. Но его назначили мировым судьей. Мулла переделал свою гостиную в зал суда, нанял клерка и караульного, встал ранним утром и стал ждать, ждать, но никто так и не появился. К вечеру Насреддин очень расстроился и сказал клерку: «Ни единого дела! Ни убийства, ни ограбления, ни одного преступления в нашем городе. Если дела и дальше пойдут таким образом, то эта работа будет очень скучной. Я так надеялся, но не случилось даже нарушения правил дорожного движения! Ничего не произошло».

Клерк ответил: «Не расстраивайся так, Мулла. Просто верь в человеческую природу. Рано или поздно что-нибудь непременно случится. Я все равно верю в человеческую природу».

О какой человеческой природе говорит этот клерк? Он говорит, что все равно верит в человеческую природу, что-нибудь непременно случится. «Подожди, что-нибудь случится».

Ваши суды, ваши судьи, ваши правительства рассчитывают на вас, на вашу природу. Весь этот абсурд происходит из-за вас, и в его основе лежит то, что вы всегда готовы драться. Если общество действительно будет становиться все более и более естественным, то правительство исчезнет. Это болезнь. Суды исчезнут – они не свидетельствуют ни о чем хорошем. Полицейские существуют, потому что существуют преступники, и вся эта структура существует по одной-единственной причине: потому что вы всегда готовы драться, разразиться гневом. Из-за вашего эго существуют правительства, существуют суды и судьи. Если эго будет отброшено, вся политика исчезнет. Вся политика существует из-за эго.

«Еще нет. Он приходит в ярость, когда слышит пение другого петуха».

И еще через десять дней: «Еще нет. Он все еще принимает сердитый вид и топорщит перья».

Он затихает, растет, становится все более и более зрелым – но еще нет. Пока «он все еще принимает сердитый вид и топорщит перья». Глубоко в подсознании он все еще готов драться. На поверхности он становится спокойным и тихим, но если мимо проходит другой петух, он все еще принимает сердитый вид. Сейчас это происходит не сознательно, сейчас это подсознательное, но он растет, продвигается. Сейчас драка уже выброшена из его сознательного ума, но еще не выброшена из подсознания – еще нет.

И еще десять дней. Дрессировщик сказал: «Теперь он почти готов».

Все еще не полностью готов, но уже почти готов.

«Когда поет другой петух, он даже не моргает. Он стоит неподвижно, как деревянная колода. Это зрелый боец. Едва взглянув на него, другие петухи бегут прочь».

Теперь ему не нужно драться. Если боец зрелый, в сражении нет необходимости. Когда появляется по-настоящему бесстрашный воин, зачем сражаться? Самого его присутствия достаточно: другие петухи разбегутся. Именно так и случилось. Этого петуха выпустили на поле боя; он просто там стоял. Другие петухи выходили с большой храбростью, они входили в круг, они были полны эго, высокомерные и тщеславные – но потом они смотрели на этого петуха. Этот петух выглядел ненормальным, совершенно не от мира сего. Он стоял там совсем как будда. Они пытались его разозлить, но тот даже не моргал глазом. Они прыгали, кричали, но без какого-либо эффекта. Тогда они задрожали: эта птица неестественна, эта птица – чужак, она не из нашей стаи.

Они просто получили послание, что этот петух не трус и не храбрец; он был просто бесстрашным, а всякий раз, когда появляется бесстрашное существо, остальным приходится убегать. Та же самая подготовка применяется для воина дзен, для самурая – та же самая. Он должен сражаться, но без гнева. Это кажется трудным, потому что вы даже любите с гневом; тем не менее, он должен сражаться без гнева.

Есть одна суфийская история…

Это случилось в жизни Омара, великого мусульманского халифа. Тридцать лет он боролся с одним врагом. Этот враг был очень силен, и борьба продолжалась – война длиною в жизнь. И, в конце концов, представился благоприятный случай.

Враг упал с лошади, и Омар прыгнул на него с копьем. Всего через секунду копье пронзило бы сердце врага, и все было бы кончено. Но в этот крошечный промежуток враг сделал одну вещь: он плюнул Омару в лицо. И копье замерло.

Омар прикоснулся к своему лицу, встал и сказал врагу:

– Завтра мы начнем заново.

Враг был озадачен. Он сказал:

– В чем дело? Я ждал этого тридцать лет, и ты ждал этого тридцать лет. Я ждал, надеясь, что рано или поздно я окажусь у тебя на груди со своим копьем, и все будет кончено. Такой случай так и не представился мне, но он представился тебе. Ты мог прикончить меня в одно мгновение. Что с тобой случилось?

Омар ответил: