Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы

Иисус был простым человеком, но посмотрите на католиков, протестантов, на сотни христианских сект и их интерпретации. Иисус был простым человеком, сыном плотника; он никогда не пользовался теологическим жаргоном. Он не был человеком слов; он был человеком переживания. Он говорил просто – короткими историями, анекдотами, притчами. И он разговаривал с необразованными людьми; смысл его слов был прост. Но посмотрите… протестанты, католики, их теологи сделали из него так много – целую гору! Они продолжают дискутировать и спорить о простых вещах, и они настолько в них углубились, что Иисус оказался совершенно забытым.

Если забывают о живом Фрейде, как вы можете помнить о мертвом Иисусе? Спросите индусов, у них уже есть тысяча интерпретаций Гиты, и каждый год интерпретации прибавляются, новые интерпретации, и никто ни с кем не соглашается. Шанкара утверждает, что это послание об отречении, что послание Гиты говорит об отречении, недеянии. Локманья Тилак утверждает, что это послание о деятельности – прямо противоположное. А Рамануджа говорит, что это послание о преданности, а не о деятельности и не об отречении. И так вы продолжаете: тысяча интерпретаций, никто ни с кем не согласен. И когда вы будете читать Гиту, интерпретаций станет тысяча и одна, потому что добавится еще и ваша. Вы привнесете в нее свой ум, а ум усиливается знаниями, информацией.

Ум никогда не бывает в опасности, кроме как в присутствии живого мастера. В этом случае он оказывается на грани смерти. Вы убегаете от Кришны, но несете в своей голове Гиту. Вы убегаете от Иисуса, но всегда храните в кармане Библию. У себя в кармане можно хранить Библию, но не Иисуса. Библия будет принадлежать вам, но с Иисусом вы должны будете принадлежать Иисусу. Вот в чем разница: вы можете быть собственником Библии, но не можете быть собственником Иисуса. Вам придется стать его собственностью.

И в-третьих, можно записать науку; здесь нет проблем, потому что это не умение, а теоретизирование, теория. Ее можно записать, это описание, это не тайна. Вся основа науки состоит в том, чтобы лишить все покрова тайны. У нее есть принципы, законы, их можно записать, и если вы расшифруете закон, то все становится известным.

Религия не похожа на науку, она больше похожа на искусство – она символична. Прежде всего, она не реалистична, а символична.

Как-то раз в гости к Пикассо пришел друг. Друг был военным, служил в армии. Он заглянул в студию Пикассо и сказал: «Что за чушь! Все нереально, ни одной картины, изображающей реальность».

В реальности невозможно найти ничего похожего на живопись Пикассо; там этого нет, это только ощущение реальности, присущее Пикассо.

Наука пытается открыть объективное, а искусство продолжает пытаться найти в объективном субъективное. Вы смотрите на цветок; если вы спросите о нем ученого, тот начнет рассказывать о химических составляющих цветка. Конечно, все эти вещества там есть, но они – не цветок, потому что они не несут в себе красоту, не несут в себе смысл. О красоте нужно спрашивать художника, но тогда он не будет рассказывать о химическом составе или чем-то еще. Он прочитает вам стихотворение, и оно будет ближе к истине, чем все то, что может рассказать ученый, но оно не будет объективным.

Пикассо спокойно выслушал друга. Тот был солдатом, а от солдата нельзя ожидать, чтобы он так уж хорошо разбирался в субъективности – он живет в мире объектов. После этого они беседовали на другие темы, а потом солдат показал Пикассо фотографию своей подружки, небольшую фотографию. Пикассо рассмеялся и спросил:

– Эта девушка настолько мала? Будет очень трудно заниматься любовью с такой крошечной девушкой.

Солдат ответил:

– Что такое ты говоришь? Это всего лишь картинка.

Тогда Пикассо сказал:

– Картинка – это не что-то объективное, она символична; она просто изображает, указывает, обозначает. Это не описание, не точное соблюдение пропорций, это просто указание, намек.

Запомните: религия больше похожа на искусство, чем на науку. И она даже более утонченная, чем искусство, потому что искусство изображает объективное, а религия сообщает о субъективном. Искусство использует символы для изображения объективного мира. Художник пишет картину розы, но роза находится здесь. Роза Ван Гога или роза Пикассо, возможно, не точно такая же, как роза в саду, но это все-таки роза. Вы можете найти некоторое сходство, обнаружить какое-то соответствие.

Но когда Будда рассказывает о нирване, в окружающем мире ее нет, у вас нет ничего, что можно с ней сопоставить. Когда Иисус говорит о царстве Божьем, оно не существует в объективном мире. Искусство изображает объективное: символ сложен, но вы все-таки можете найти в мире что-то, что ему соответствует. Религия символизирует субъективное; в мире невозможно найти ничего похожего. Вы не сможете найти смысл, значение, пока не погрузитесь внутрь себя. Вы будете нести слово, а слово – это не реальность. Вы можете повторять слово «бог», но вы ничего не знаете о Боге. Это больше похоже на искусство, но еще больше похоже на ремесло.