Когда ты рядом

Вита вышла из салона, чтобы размяться. От езды у нее затекли спина и ноги, и она неторопливо прохаживалась, вдыхая освежающую влагу раннего утра. В обтягивающих джинсах, футболке кремового цвета и кроссовках, худенькая, с еле выступающими холмиками груди, с короткой стрижкой, она напоминала еще не сформировавшегося мальчика-подростка. Только мягко очерченные скулы и подбородок, широко открытые мечтательные и немного грустные карие глаза и чувственные, пухлые, слегка подрагивающие при разговоре губы не давали забыть о том, что это женщина. В ее облике была какая-то бесхитростность, романтичность, таинственность и загадочность. В ее большие глубокие глаза можно было смотреть до бесконечности, читая в них ее настроение, мысли и даже мечты. Казалось, ее невозможно обидеть ни словом, ни жестом. Ее взгляд околдовывал, вызывая нежность, восхищение, желание сделать что-нибудь приятное, даже невозможное, немыслимое.

Сергей обожал жену, боготворил и любил той неземной любовью, которая иногда сваливается на мужчин и делает их то слабыми, как дети, то сильными, как каменистые тысячелетние горы, то безумными и безрассудными. Он полюбил Виталину сразу же, как только увидел. До того момента он готов был поспорить с кем угодно и отдать свое производство косметических средств любому, кто докажет, что есть любовь с первого взгляда. Он был далеко не мальчик и хорошо знал жизнь. К тому времени Сергей уже научился отличать черное от белого и почти не ошибался в людях. Он точно знал, что все женщины — хищницы, и никто не мог убедить его в обратном. Он мог увлечь любую женщину, будь она замужем или свободна. Сергей был уверен, что весь слабый пол продажный и можно купить любую. Главное знать подход. Для одних достаточно не спеша открыть портмоне и продемонстрировать толстый пресс «зеленых». У женщин такого типа мгновенно загорались глаза, и они уже истекали слюной, как голодное животное при виде пищи. Но такие женщины не вызывали у Сергея ни малейшего интереса. Ко второму типу он относил женщин, к которым нужен был немного другой подход. Можно было, например, пригласить даму на чашечку кофе в свой загородный трехэтажный особняк с фонтанами, бассейном и небольшим собственным зоопарком. Этого уже было достаточно. Не надо тратить лишних слов и прилагать какие-то усилия. Третьим нужна была некая романтичность, подкрепленная материальным благополучием. Сергей использовал все три типа как хотел, когда хотел и сколько хотел. Он купался в своем достатке и ласке женщин, но ни одну из них по-настоящему не любил. В его жизни они занимали второстепенное, промежуточное место. В потаенных уголках его души оставался маленький свободный кусочек для той, единственной. Он стыдился собственной романтичности и уже не верил в свое счастье. Он привык жить, ни на кого не опираясь, никому до конца не доверяя и не давая ни малейшей возможности другим заглянуть в потаенный мир своей души, предпочитающей добровольное затворничество. Казалось, он знал о женщинах все, и они бросали на этого мужественного, всегда аккуратного, высокого, с правильными чертами лица, волевым подбородком и греческим носом мужчину свои восхищенные взгляды. Но Сергей не знал одного: сила женщины в ее слабости.

Однажды Сергей подвозил друга к поезду на железнодорожный вокзал. Попрощавшись, он уже собирался уезжать и направлялся к своей машине, когда его внимание привлекла одинокая женская фигурка в конце перрона. Из праздного любопытства он подошел ближе и замер. Перед ним была совсем еще юная девушка с огромными карими глазами, в которых блестели слезы. На миг ему показалось, что он утонул в этих полных отчаяния, безысходности и страха перед огромным миром глазах. В ее растерянности была какая-то трогательная нежность, робость, кротость и в то же время сила. Тогда впервые перед этим хрупким существом он оробел и растерялся, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а душу наполняют чистые, как после освежающего летнего дождя, доселе неведомые чувства. Они заставляли Сергея неотрывно смотреть на незнакомку, которая своей трогательно-стыдливой нежностью притягивала его к себе, не позволяя равнодушно пройти мимо.

Сергей заговорил с ней. Сейчас он уже не вспомнит, что тогда сказал: слишком много было волнения и душевного трепета. Но он прекрасно помнил, как Виталина с детской непосредственностью рассказала о том, что она воспитанница детдома и после окончания училища ей предоставили, как и полагается, комнату в общежитии, но потом за один день частное предприятие, где она работала, закрыли, а общежитие в центре города перекупил какой-то бизнесмен и она оказалась на улице.

— Куда ты теперь? — спросил Сергей.

— Не знаю. Мир огромен, но мне в нем места нет.

— У тебя вообще нет родственников?

— Я одна.

— Как оно — быть совсем одной?

— Одиночество — это страшно. Это чувство нельзя передать словами. Оно похоже на бездонный океан. Или на космическое пространство, когда мчишься и знаешь, что впереди все такая же бесконечность.

— У тебя на шее две родинки в виде восьмерки.