Когда ты в лодке…

— Безусловно, имеет! — нетерпеливо ответила Эльза. — Сегодня ты слышал главную часть лекции Богомолова. На первый взгляд, смешной человечек, правда? А по сравнению с ним твои спортсмены — жалкие бездушные роботы. А Богомолов молодой, живой, потому что он полон идей и стремлений. И вправду, странно, что люди сейчас не знают того, что знал в глубокой древности Моисей. Нет жизни без движения. Молекулы не сознают, для чего они движутся, но если они перестают двигаться, то застывают в токе абсолютного холода. Движение людей не может быть механическим, человек всегда хочет видеть цель своего движения. Даже бегуны видят впереди только белую ленточку. Философы в нашем веке утверждают, что эксцентрическое движение исчерпало себя и должно смениться концентрическим. Разве это не абсурд? Мы слишком рано остановились на пути познания, слишком рано нам понравилось жить в своем гнездышке. В сущности, эти два движения не противоречат друг другу, они составляют одно, более сложное единое движение. Нельзя открывать новые миры в себе, если ты оторван от других людей и от мира, если ты оторван от общего движения. Но архаики правы, когда обвиняют нас в том, что у нас нет целей и стимулов. Но и они не могут объяснить, почему надо искать цели в прошлом, а не в настоящем…

Только теперь я понял, к чему весь этот разговор, хотя мог бы раньше догадаться.

— И ты считаешь, что твоя капсула спасет мир? — спросил я разочарованно.

Она посмотрела на меня, огорченная моим тоном:

— Я, конечно, не уверена. Но все же это какая-то возможность, какой-то путь. В прошлом веке слишком многое ставилось на эту карту, и это было чересчур, я согласна. Слишком большие надежды, которые на это возлагались, и ограниченные возможности породили разочарование. «Космическая эра», которую фанфары возвестили в XX веке, теперь интересна только специалистам. Почему? Потому что цель ее оказалась не такой великой, как ожидалось. Ну хорошо, мы освоили Солнечную систему, удовлетворили свое любопытство. Но освоение Солнечной системы не решило ни одной практической проблемы человечества. Она оказалась более ограниченной, чем собственная Земля. Все наши попытки выйти в большой космос не дали особых результатов. Построение фотонных кораблей не увенчалось успехом. До сих пор все наши межзвездные корабли обходятся слишком дорого и не обладают достаточной скоростью. Те, что были запущены в большой космос, или не вернулись, или их полеты не дали значительных результатов. Как же тут не появиться всеобщему разочарованию. Люди испугались, утратили интерес к этим вопросам, поторопились замкнуться в своей раковине. И, не имея других шансов, начали чуть ли не обожествлять ее… Мы попали в заколдованный круг. Из этого круга вывести нас могут только новые поиски…

Она с надеждой взглянула на меня, но мое лицо, похоже, ее разочаровало.

— Ты что, не согласен со мной? — спросила она обиженно.

— Нет, не согласен, — ответил я.

— Почему, Ник?

— Очень просто, Эльза… Какая гарантия, что и в большом космосе мы не наткнемся на ту же пустыню, что и в нашей Солнечной системе? Но предположим, что это не так, что там нас ждет нечто невиданное… Что из того? В новый мир смогут попасть лишь тысячи, а нас миллиарды… Или ты хочешь, чтобы человечество разлетелось по космосу, навсегда покинуло нашу Землю? В поисках каких идеалов? Думай, что хочешь, а по мне, это просто ужасно. Я хочу найти мое счастье на Земле. И предпочитаю погибнуть здесь вместе со всеми, чем навсегда покинуть ее…

Мне показалось, что лицо Эльзы как-то особенно вытянулось и сделалось несчастным. Мне никогда не приходилось видеть такого несчастного лица. Я почувствовал огромное желание протянуть руку и погладить ее. Но не сделал этого, ведь я никогда не делал этого.

— Ник! — произнесла она, и я отчетливо уловил нотки отчаяния в ее голосе.

— Да, Эльза…

— Представь себе, что мы откроем в космосе еще одну Землю Обетованную… Почему бы нам не повести туда человечество… Почему бы нам не покинуть нашу истощенную Землю?

— Эльза, милая, ты же сама только что сказала, что человечество не может жить в раю.

— Ну и что, Ник, главное — отправиться в путь…

— Я не отправлюсь, Эльза. В конце концов, Ханаан не был ни более богатым, ни более цветущим, чем Египет.

— Но дело в том, что Моисей знал это, Ник. И несмотря на свое знание, отправился туда. Он не спешил, но все же шел плечом к плечу с остальными… Разве ты не понимаешь почему?

— Я, и вправду, не понимаю.

— Ради других, Ник. Ради тех, кто этого не знал. Ради тех, кто верил и надеялся. В этом и было его личное счастье, его движение…

Я вдруг почувствовал себя бесконечно усталым. Может, я не сумел познать себя, да и не пытался.

— Мне легко ответить тебе и на это, Эльза! — сказал я наконец. — Для меня «другие» — это ты. Ты и то, что тебя окружает. Для меня вы — мое движение, мое путешествие к цели. Это не просто слова, Эльза, я так чувствую… Может, ты меня считаешь обыкновенным и посредственным, но для меня истина — в этом.

Эльза остановилась и пристально посмотрела на меня.