Когда ты вернешься

- Потому что ты всегда ревновала к любому, кто привлекал его внимание, будь это я, Харлоу или блин, чертова лошадь. Потому что с тех пор как тебе исполнилось шестнадцать, и гормоны заиграли в тебе, ты осознала, что между вами нет ни кровинки родства, так что ты стала одержима им. Он не видит этого, потому что относится к тебе по-другому. Но я вижу. Ты делаешь все что можешь, чтобы привлечь его внимание. Проблема в том, что ты не видишь картины целиком. Он видит в тебе лишь свою кузину и ничего больше.

Что? Откуда Мэйор это взял? Аида не думала обо мне в таком смысле.

Аида встала и, не говоря ни слова, выбежала из кухни. Какого черта?

- Кто-то должен был ей это сказать, - сказал Мэйор, затем откинулся на спинку стула и сделал глоток чая.

- Я пойду, посмотрю как она, - сказала мама, выключая плиту. - Вы двое сами положите себе бекон.

Я наблюдал, как мама вышла за дверь, чтобы найти Аиду.

- Ты не знал, не так ли? - спросил Мэйор.

Не знал чего? Что у Аиды были ко мне чувства? Проклятье, нет.

- Думаю, ты не прав, - сказал я ему.

Он усмехнулся.

- Да, да. Я прав. Разве твоя мама перебила меня или поругала? Нет. Она пошла за Аидой. Потому что она тоже знает, что я прав. Мы все видим это. Все, кроме тебя.

Дерьмо. И что мне с этим делать? Я заметил, что Аида стала другой, с тех пор как я привез Риз домой. Когда Аиды не было рядом, я не думал о ней и не беспокоился о ней, как это было с Харлоу. Мы не были настолько близки.

- Она всегда хотела чем-то заниматься только с тобой. «Мэйс возьми меня на танцы», «Давай покатаемся верхом», «Один мальчик разбил мое сердце, обними меня». Все это дерьмо было смешным до невозможности, но ты все равно делал это, ни разу не задумавшись чего она добивалась.

Я ничего не сказал потому что . . . потому что боялся, что он был прав.

- Черт, хорошо, что она хотела тебя. Если бы это был я, то я бы ее трахнул. У меня нет морали. Кроме того, ее удочерили, так что, между нами в любом случае нет родственных связей. И ее ножки чертовски милые.

Я встал, качая головой. Я не мог сидеть здесь и слушать это. Мне нужно было побыть одному. Подумать о том, как мне теперь с ней общаться. Она делала ситуацию неловкой, и ей было необходимо уехать домой. Я больше не мог видеть ее здесь рядом с Риз. Только не с тем сумасшедшем дерьмом, творившимся в ее голове.

Риз

- Твой мужчина прекрасный образец для подражания. Видеть его таким пещерным человеком, защищающим тебя от всего, очень горячо, - подмигнув, сказала Пайпер. Она была одета в обтягивающие джинсы, сапоги из коричневой кожи для верховой езды и во фланелевую рубашку, которая была завязана на ее талии и демонстрировала плоский живот. - Это офис в котором ты будешь работать, - сказала он указывая на большую дверь амбара. - Давай пройдем внутрь и поговорим.

- Хорошо, - сказала я, когда она повернулась и направилась к двери. Я нервничала. С того момента как Мэйс отпустил мою руку и ушел, мое сердце сильно билось в груди и горло сжималось. Это был он. Мой шанс на работу, которая поможет мне в жизни и с ней я по настоящему смогу чего-то достичь.

Дверь открылась, и я осмотрелась вокруг. Деревянные балки потолка шли до самой крыши. Большие грушевидные лампы висели на длинных шнурах, освещая комнату мерцающим светом. Книжные полки занимали заднюю стену, и три больших шкафа с файлами стояли с левой стороны комнаты. Компьютер с огромным экраном стоял на белоснежном деревянном столе. Два коричневых кожаных кресла стояли через стол, между ними стоял маленький журнальный столик.

Пайпер села в одно из кресел и махнула мне, что бы я заняла другое.

- Итак, - сказала она, скрестив ноги и проведя рукой по бедру. - Мэйс проинформировал Артура, что у тебя нет опыта в работе с лошадьми или в работе, которую я буду требовать выполнять. Он также сказал, что ты очень трудолюбива, и он верит, что ты сможешь справиться со всем, несмотря на то с чем бы не пришлось тебе столкнуться. О тебе я хочу знать следующее. Как ты считаешь, что ты можешь делать? И что ты хочешь делать?

Пришло время. Сейчас я должна буду рассказать ей о своей дислексии. Нет смысла двигаться дальше, если для нее это было неприемлемо. Я разжала ладонь крепко сжатую в кулак и сделала глубокий вдох. Мне было нечего стыдиться. Я была не глупа. Я научилась читать, и мои письменные навыки улучшились, с тех пор как Мэйс стал учить меня.