Когда убивают футбол: игра по-русски

Отоспавшись, утром они выпили ледяного пива, позагорали на пляже, после чего Зинин почувствовал себя вполне отдохнувшим. В полдень электричкой он уехал в Москву, договорившись встретиться с девушкой у входа на «Динамо». Здесь, на лужайке Петровского парка, где перед футболом тусовались Арбатовские фаны, его и засекли ребята из уголовного розыска, подключенные к расследованию убийства Лебедянского.

Следуя указаниям Корначева, трое крепких сотрудников в штатском по окончании футбола дождались прощания Зинина с приятелями-фанатами. Непродолжительность ритуала объяснялась на сей раз несколькими причинами: прежде всего невразумительностью самой игры, позорной для «Арбата», причем с аутсайдером, присутствием Карины, пусть и своей фанатки, но все же противоположного пола и, наконец, явным нежеланием молчаливого и угрюмого Зинина оттянуться на полную катушку.

Сопроводив Валентина с Кариной до Киевского вокзала, откуда те собирались уехать на дачу первой попавшейся электричкой, сыщики остановили сладкую парочку в зале пригородных касс, предъявили удостоверения, попросив их пройти в дежурную комнату милиции.

Там, после кратких допросов каждого в отдельности, девушку отпустили, записав ее координаты и телефон. Зинину же, по распоряжению Корначева, предстояло переночевать в камере-одиночке по общепринятому в России поводу: «Задержан до выяснения обстоятельств».

53

Вернувшись после разговора с Родиным в Москву, Сакуленко поехал на встречу с налоговым генералом Эдуардом Линьковым. Они договорились уединиться в уютном кафе, недалеко от метро «Чистые пруды», которое тоже славилось отменной грузинской кухней.

Пока официант, сервировал стол, приятели вышли в фойе перекурить.

— Так что будем делать, Валентин Игоревич? — вальяжный Линьков задержал взгляд на красочной мозаичной под Пиросмани картине, висевшей на стене. — Ведь «литератор», как ты его называл, контролировал, едва ли не весь бензиновый рынок Москвы.

— Да, просчитался шеф с Екатериной, — Сакуленко досадливо щелкнул пальцами. — Передоверил ей все и вся, теперь на меня вновь дела свалил. Но за два года многое изменилось, люди уже не те, сменились спонсоры, нарушились проверенные связи. Опять же проблемы с рекламой, телевидением… Нас, арбатовцев, тренеры других клубов и их президенты чуть ли не предателями считают. Как же — продались «НТВ-плюс».

— Это все вторично, главное — нефть, черное золото. — Докурив сигарету, Линьков размял ее в пепельнице, встал во весь свой немалый рост. — Пошли-ка, Валюша, похлебаем доброй солянки под коньячок. Авось, дельные мысли в голову и придут.

— И скажу тебе по секрету, — откровенно продолжил он прерванный разговор за столом. — Когда я с весны лично занялся Екатериной Борисовной, и у меня это получилось, то старался овладеть не только ее роскошным телом, но и душой.

— Не обольщайся насчет ее души, а то, что у дамочки формы были хоть куда, несмотря на бальзаковский возраст, тут ты в точку попал, — цинично усмехнулся Сакуленко. — Впрочем, откровенность за откровенность. Для тебя, Эдуард Брониславович, даже лучше, что Екатерину убрали. Роковая женщина, «мадам Вамп», так прозвали ее у нас в «Арбате». Высосала бы и продала. В прошлом у нее трое мужей, а любовников, что на небе звезд. Ты еще хорошо отделался, скажу прямо, родился в сорочке.

— Давай оставим это, насчет сорочки, — перебил его Линьков. — Я ведь тоже не мальчик, не Лебедянский ваш. Выпьем-ка по второй под кальмара с креветками и обсудим все нежно, без колкостей. Мы ведь все-таки, считай, десять лет как знакомы…

— Это так. Но три года, что Екатерина рулила «Арбатом», ты все-таки вычти. Я ваших дел имею право не знать.

— Согласен, с тобой она взяла неверную ноту, а Родин ее не остановил. Я в последнее время старался Катю просветить, но не успел. И не случись того, что случилось, возможно, со временем вы стали бы наилучшими друзьями. Поверь, Валентин, я тебе, без сантиментов, по гроб признателен за тот разговор с нашим шефом, который вознес меня, сделал генералом.

— Что касается гроба, по дереву постучи. А продвинуть тебя Пшеничный попросил. Тут как раз по случаю очередного выигрыша «Арбата» и позднего фуршета шанс и представился.

— Уже стучу, — Линьков, трижды выбив негромкую дробь, коснулся резного, под темный орех стула, на котором сидел. — А что Пшеничный?

— После пленума Ассоциации ударился в запой. Где-то скрывается, отлеживается в саунах или у любовниц. Впрочем, это ненадолго. В начале следующей недели ему лететь в Цюрих, ФИФА собирает исполком. Сам знаешь, для Серафима его пропустить, что для бабушки не поставить свечку в церкви или для еврея не помолиться в субботу. Время от времени куда-то звонит, зеленые его по-прежнему притягивают.

— В своем деле ему Родин сто очков фору даст. Крепкий профессионал, этому его Старов с Жуковым обучили. Хотя тоже переживает, но в руках себя держать умеет. Рюмку за обедом, вечером чуть-чуть, большего не позволяет. Перевел команду на двухразовые ежедневные тренировки, по семь потов с ребят сгоняет.