Когда уйдешь

Сегодня был не совсем обычный день. Она об этом вспомнила, когда выходила на своей остановке, кое как протискиваясь сквозь битком к тому времени набитый автобус. Пятое мая. И все бы ничего если бы не день рожденье местной «принцессы». Виолетта, наверняка, придет в колледж в новом наряде, став очередной темой для разговоров. Ее имя и так всегда было на слуху еще со школы. А с тех пор как ее мама вышла замуж за богатого мужчину разговоры о ней почти не прекращались. И только это уже было достаточным поводом чтобы ее ненавидеть.

Так получилось, что Леля и Виолетта выбрали один колледж, да еще и попали в одну группу. Раньше они учились в параллельных классах и совсем не общались. Впрочем, сейчас мало, что изменилось только теперь она стала просить у нее списывать на математике. И это именно благодаря ей ее и тут все называют Лелей –кличкой, которая прицепилась к ней с первого класса. И никого не волновало, что Леля -это производное от имени Оля, никак не Алена.

Все дело в ее внешности. Леля созвучно с «ляля». Маленькая, щуплая. Она даже в пятом классе выглядела как первоклашка. На школьных фотографиях всегда самая низкая, самая худенькая. Старшеклассницы любили ее потискать на переменах, а некоторые не упускали случая поиздеваться. Над ней и тут нередко подшучивали по поводу ее детской внешности, особенно часто это делал староста их группы. Но шутки его были безобидными, а Алена давно разучилась обижаться и не плакала уже целый год. Все ровно, что превратилась в ледышку. А разве возможно дважды заморозить лед? Едва ли.

Ох, Виолетту она ненавидела не только потому, что из-за дня в день была вынуждена слышать о ней. Слушать на парах ее разговоры с Соней о новых покупках, о парнях. Эта ненависть была самой сильной потому как вытекала из завести. Самая красивая, самая яркая девушка, которую ей вообще доводилось видеть. То, как сильно ей хотелось быть на ее месте временами сводило Лелю с ума. Всегда такая веселая, лучистая словно никогда не знала боли и лишений, она выводила ее из себя только одним своим существованием. Ее густые шелковистые волосы, идеальная смуглая кожа, белые ровные зубы, голубые глаза всегда с искоркой во взгляде, куда бы она не смотрела, стройная фигура, большая грудь… В то время, как у Лели не выросло ничего, что стоило бы прикрывать бюстгальтером. Последней точкой стало то, что полгода назад она еще и разбогатела. Эта жизненная несправедливость не укладывалась в ее маленькой голове –ну почему кому-то все, а кому-то ничего?!

Но больше всего Леля завидовала ее беспечности. Впрочем, она завидовала всем своим ровесникам, которые жили обычными жизнями, которые должны быть у подростков. В особенности девочкам, которые гуляли по вечерам за ручку с каким-нибудь высоким мальчиком, глядя как загораются огни города. Она всегда с обидой смотрела на такие парочки, осознавая, что в ее жизни этого никогда не будет. Завидовала тем, кого дома ждала теплая еда и заботливые родители. Тем, кто веселился, зная, что завтра не придется страдать от боли. Тем, кто не просыпался ночью от голода и потом не мог уснуть до самого утра. Ее душа напоминала ей глубокий колодец, в котором не было ничего кроме холода. Даже звезд не видно глубокой ночью. Больше всего на свете, она завидовала тем, кто не знает, что такое пустота…

«Они даже не понимают какое это счастье спокойно спать в своей постели, когда ночью у тебя дома нет посторонних людей. Когда пьяная мать не заставляет тебя уходить в морозную ночь только потому что ты мешаешь быть ей наедине с каким-нибудь мерзким человеком, которого ты видишь впервые. Какое счастье чувствовать себя в безопасности и не бояться завтрашнего дня. Для них это данность, а не дар. Им даже в голову не приходит, что может быть как-то иначе. Какой же счастливой и благодарной была бы я если бы мне досталась хоть толика той беспечности и юношеской радости жизни, которой обладают они…»

Что касается Виолетты создавалось впечатление, что ее ничего в этой жизни всерьез не волновало. Когда ее маме повезло выйти замуж за состоятельного человека, все думали, что она уйдет с этой «шараги», однако этого не произошло. Напротив, ее почему-то стали волновать оценки, и она почти перестала пропускать занятия и приходить ко второй или третье паре, что в начале года случалось с ней довольно часто. Теперь она постоянно подмазывалась к Лели, чтобы та давала ей списывать математику, в которой всегда соображала лучше остальных. Никогда не получалось ей отказать, но ощущение при этом было такое, словно у нее забрали последний глоток воды –то единственное преимущество, которым она обладала.