Когда уходит эпоха

— Я пришёл получить жильё и работу.

— Работу какого рода?

— Всё равно, лишь бы платили.

— А сами Вы кто по специальности?

— Фермером был. (Как вариант: рыбаком, официантом в кантине, бухгалтером или ещё что-то в том же духе)

Возражения, что такие специальности не нужны, а нужны механики и космонавты, их вовсе не смущали. Ответ был по-детски наивным:

— Ну, так научите меня! Мне семью надо кормить!

Сиррик в который раз втолковывала, что наскоро обученного «специалиста» не возьмёт ни один капитан корабля, тем более – главный инженер гарантийного дока. Что сборочные производства либо закрыты, либо скуплены кланом Тагге несколько лет назад, и тому, кто хочет идти в ученики, следует обращаться в «ТаггеКо». Очередной субъект слушал, а потом заявлял:

— Там нас не берут. А вы принимаете всех. Так мне сказали.

Выпроводить подобных типов бывало непросто. Они настаивали, возмущались, искренне полагая, что именно она, Сиррик, «чистенькая и сытая», загораживает им дорогу к безбедной жизни. Требовали позвать начальство, некоторые буянили. Пару раз девушку спасло от расправы только присутствие Тридцать Седьмого. Антикварного боевого дройда не волновало, насколько крупным и буйным мог оказаться посетитель. По знаку Сиррик он твёрдо и вежливо выводил очередного субъекта за дверь, а при попытке хулиганить брал металлическими руками за шиворот и пояс и выбрасывал вон.

Уволиться, что ли, отсюда ко всем хаттам… А где лучше-то? Деньги платят, младшего брата Брикки в университете обучают бесплатно. И, между прочим, ни один расист не смеет тронуть того, кто работает на Лантиллианское Братство. Знают, мерзавцы: профсоюз своих защищает, поймают и отделают так, что мало не покажется.

Отогнав грустные мысли, чагрианка прислушалась к размеренному голосу кибернетического чтеца. Очередная победа имперского флота над бандитами Альянса. Что-то многовато становится этих побед. Привыкшие за двадцать с лишним лет жить в условиях имперской пропаганды, граждане твёрдо усвоили две вещи. Во-первых, не всякая «победа» является таковой на деле. Во-вторых, раз чаще сообщают, значит мятеж Альянса месяц за месяцем только ширится, а интенсивность боёв нарастает. Вот и капитаны в буфете рассуждают о том, что трон под Палпатином шатается всё сильнее. Что ж, если Империя падёт, туда ей и дорога. Главное – не было бы хуже.

— Благодарим Вас, генерал Панака, за содержательную беседу!

Имперский мофф кивнул рыжеволосой журналистке, поднялся, привычным движением расправил китель под форменным ремнём и покинул станцию правительственной связи, временно превратившуюся в выездную студию Галактической Службы новостей. Он никогда не возражал против общения с прессой и публичных выступлений, хоть временами это бывало утомительно и отвлекало от основных обязанностей. В последние годы Его Величество Император на публике появлялся редко, сказывалось гигантское бремя забот по управлению Империей и по борьбе с гнусным мятежом нечеловеков. Так кому же, как не верным соратникам, разъяснять населению политику государства? Кроме того, интервью всегда давали пищу для размышлений. Репортёры ведь не глупы, задай они государственному деятелю неинтересные вопросы, обывателю станет скучно, и он не станет смотреть. Следовательно, примерно то же спросили бы у него, моффа, и простые жители. А раз спрашивают, становится понятно: то надо шире разъяснять на местах, на это обратить внимание, а вот то подтянуть, чтобы не создавать на пустом месте ненужного недовольства среди людей. Сейчас и так приходится предпринимать много непопулярных мер.

Сегодня рыжая девица, помимо всего прочего, задала Панаке несколько вопросов о прошлом. О Республике, сепаратистах, корпорациях. Он уклонился от развёрнутых ответов, предпочёл сменить тему. Не потому, что не помнил, просто полагал, что сейчас несвоевременно углубляться в историю, есть более насущные проблемы. Помнил-то он, как раз, всё очень хорошо, начиная с возмутительного, наглого демарша Торговой Федерации в отношении его родной планеты. И, откровенно говоря, не жалел ни о чём, что произошло в последние годы Республики, за исключением, пожалуй, двух моментов.