Когда уходит Осень

Теперь она могла только думать — думать и писать. Почти двадцать лет она вела дневник, записывала разные мысли — все это останется в наследство ее девочкам. Она старалась фиксировать в дневнике каждый урок, который преподала ей жизнь за многие годы, когда она была полноценной женщиной: женой, матерью, писательницей, художником — и принадлежала не только своему городу, но и целому миру. Понятно, что ее уроки им будут не впрок, что они станут делать свои ошибки, но, по крайней мере, читая ее записи, будут знать, что любую, самую тяжелую ошибку можно исправить и жить дальше.

Как-то раз, после одного из особенно долгих сеансов такого самоанализа, Пайпер сидела на кухне и смотрела, как Уилл готовит обед.

— Знаешь… — начала она.

— Что? — отозвался Уилл, ставя кастрюлю с водой на огонь.

— Я не хочу умирать здесь.

Уилл шумно вздохнул и медленно опустился перед ней на стул.

Пайпер знала, что Уилл любит ее. Она знала, что, может быть, он никогда не перестанет ее любить. Но болезнь встала между ними непроходимой стеной — такое часто случается. Пайпер медленно и неуклонно продвигается к краю пропасти, а он теперь от нее далеко, и ему ничто не угрожает. Конечно, он чувствовал себя виноватым, ведь от него уже ничего не зависело, хотя она не раз просила выкинуть эти глупости из головы, он здесь ни при чем. Когда до него дошло, что спасти ее не в его власти, Уилл сильно изменился. Видно было, что он глубоко несчастен. Но Пайпер старалась думать об этом как можно меньше. И так слишком длинен список грехов, которые должна искупать ее страдающая плоть.

С каменным лицом Уилл заглянул ей в глаза:

— А я думал, ты не хочешь ложиться в больницу. Сама говорила, помнишь, милая? Что твое место здесь, это твоя территория. Говорила, что здесь тебе легче защищаться от смерти. Ты что, решила облегчить ей задачу?

Уиллу хотелось свести все к шутке, немного разрядить ситуацию.

— Да, говорила. Но ведь я тут не одна, это и ваш дом. Не думаю, что вам будет легко в нем жить, если я здесь умру, — сказала Пайпер, глядя в окно.

— Значит, когда придет время, ты хочешь лечь в больницу?

— Нет.

— Слушай, давай прекратим эти игры. И без того тяжело.

Пайпер сняла со своего свитера невидимую нитку. Ей тоже не нравился этот разговор, Уилл всегда был таким упертым. Она пожалела, что вообще начала. Но когда-то надо же попытаться ему объяснить. Она глубоко вздохнула и пристально посмотрела ему в глаза.

— Ну как ты не поймешь, что в один прекрасный день меня не станет. Так что я уж как-нибудь доберусь до воды, пусть она заберет меня.

— Это же смешно, Пайпер, что за ерунду ты несешь! Мы оба с тобой прекрасно знаем: когда дело дойдет до этого, ты и рукой пошевелить не сможешь, не говоря уже… — Уилл перевел дыхание. — Давай же трезво смотреть на вещи, хотя бы ради девочек, хорошо? Пока ты… в общем, пока ты еще владеешь собой, постарайся ради них смотреть на все с практической точки зрения.

— Я и смотрю с практической точки, Уилл. — Пайпер упрямо гнула свое. — Я не хочу, чтоб они видели, какой конец меня ждет. Они и так достаточно напуганы.

Пайпер то скрещивала руки на груди, то клала их на колени, с вызовом глядя на мужа.

— Может быть, мой организм сейчас и не очень меня слушается, но умереть достойно я имею право.

«Чего, собственно, я хочу от него? — думала она. — Чтобы он умолял меня не делать этого или чтоб помог мне осуществить мой план?»

Уилл накрыл ладонями ее руки.

— Так ты что… хочешь покончить с собой? — прошептал он.

— Формально я уже убиваю себя, Уилл. — Она старалась говорить весело, но сама чувствовала, что голос ее пресекается. — Я говорю о свободе выбора, о том, чтобы самому принимать решение, пока есть возможность управлять этим кошмарным…

Уилл отпустил ее руки. Он посмотрел на нее так, будто хотел возразить, но отвернулся и встал.

— Не знаю, что и сказать, — проговорил он.

Он попятился к двери и вышел в гостиную, оставив Пайпер на кухне одну. Как она мечтала когда-то иметь такую кухню! Они вместе ее переустраивали три года назад. Гарнитур так и сверкал на солнце жесткими линиями нержавеющей стали. Три года назад иметь в своем распоряжении это разумно организованное пространство казалось Пайпер так важно; теперь для нее это просто еще одно помещение в доме. Пайпер вздохнула и с трудом встала на ноги. Жаль, конечно, она так любила эту кухню, но в каком-то смысле она была рада, что и эта привязанность отпала. Чем меньше будет о чем жалеть, когда придет смерть, тем лучше.

Мысль покончить с собой постоянно всплывала из каких-то темных глубин сознания. Но для этого требовалось гораздо больше мужества, чем она полагала. Прежде она думала, что самоубийцы сводят счеты с жизнью исключительно из трусости. Теперь она поняла, что на такой шаг способен только очень смелый человек. Это открытие не мешало ей злиться на добровольно расстающихся с жизнью здоровых самоубийц: ведь такие, как она, готовы были на все, лишь бы поменяться с ними местами. Так что уважать их было особенно не за что.