Когда умирает актёр

Том: Ах, ну да. Знаете, может, сейчас для первого разговора даже и лучше, что мы одни. А потом, в зависимости от того, к какой договорённости мы придём, я позову остальных, кто нам понадобится. Если, конечно, понадобится.

Ева: Что вы имеете в виду под словами «если понадобится»?

Том: Ведь есть пьесы с большим количеством действующих лиц, а есть камерные. От пьесы зависит, сколько актёров требуется, разве не так?

Ева: Да, но…

Том: Здесь мне потребуется ваша помощь, ваш совет. У меня, конечно, есть предложение, которое вам может и не понравится. Но не будем сразу о деле. Пожалуйста, присаживайтесь.

Ева: Спасибо.

Том: У нас здесь есть ракия. Выпьете рюмочку?

Toм достаёт из стилизованного платяного шкафа бутылку.

Ева: Нет, я лучше воздержусь.

Том: Ну тогда…

Пауза.

Том: Мне так приятно, что вы приехали. Великая хорватская актриса и всё такое. Но нашли время для нашей труппы, для нас, любителей. Вообще-то ведь профессионалы презирают любителей, правда?

Ева: Но почему…

Том: Это нормально. И понятно.

Ева: Да, логично.

Том: Но и любители презирают профессионалов.

Ева: Я даже и не знаю…

Том: А я знаю. Но и это логично. Правда?

Ева: Ну, сейчас… Я не знаю, почему.

Том: Я презираю и тех, и других.

Ева: И тех, и других?!

Том: Если они не настоящие, фальшивые. Вы понимаете, что я хочу сказать? Или Бог тебе дал, или нет. Я так смотрю на эти вещи. Вы согласны?

Ева: Да, да.

Пауза.

Том: И любитель может быть настоящим актёром. Конечно, если у него есть талант и опыт. Знаете, я уже сорок лет играю для души. Это совсем не так, как у вас, у профессионалов, но у меня за спиной шестьдесят ролей. Если вы понимаете, что я хочу сказать. Опыт в нашем деле значит очень много. Опыт и образование.

Ева: И талант.

Том: Конечно, без таланта и говорить не о чем.

Пауза.

Том: Может, выпьем по рюмочке?

Ева: Я не пью.

Том: Серьёзно?! А я думал, что все великие художники — мазохисты. Что им нравится медленно себя уничтожать.

Ева: Почему вы так думаете?

Том: Это очень просто. Человек, который что-то создает, который вдыхает жизнь в своих героев, для равновесия иногда должен и разрушать. В нас живы все состояния, все качества, даже если они противоположны. Тот, кто творит много добра, часто делает и много зла. Тот, кто сильно любит, и ненавидит сильно. Для равновесия. Созидатели — самые большие разрушители. Вы согласны?

Ева: Частично. На самом деле, человек в связи с какими-то действиями, которые он совершает, в связи с какими-то потерями склонен к… ладно, налейте и мне ракии.

Том наливает Еве, затем себе.

Том: За ваше здоровье и за наше дело.

Ева: За ваше здоровье.

Том выпивает до дна, Ева делает только глоток.

Ева: Крепкая.

Том: Очень крепкая. Славонская.

Они смотрят друг на друга. Долго молчат.

Ева: Расскажите. Какое у вас предложение? Чего вы ждёте от меня? Только совета или, может быть, вы хотите, чтобы я поставила спектакль, или…

Том: Вы сразу хотите конкретного разговора, а я думал, что мы сначала получше познакомимся. Актёры любят сначала узнать партнёра, а потом уже решать, работать с ним или нет. Разве не так?

Ева: Да, но я…

Том: Видите ли, я хорошо вас знаю. Очень хорошо. Я смотрел ваши спектакли, знаю, как вы играете. Знаю ваши возможности и ваш потолок.

Ева: Потолок?!

Том: У нас у всех есть свой потолок. И у Джона Гилгуда он есть. У каждого гения есть свой потолок, как у картины рама. Когда человек это осознает, то его возможности становятся более качественными. Я это хотел сказать.

Ева: Ах, вот как.

Том: Итак, мне легко решить сотрудничать с вами или нет.

Ева: Ну, вы послали мне такое хорошее письмо.

Том: Именно. Я уже в письме выразил свое восхищение вашей актёрской правдой, вашим талантом и вашим чувством партнера на сцене. Я действительно хорошо вас знаю, поэтому можно об этом больше не говорить. Вообще, вас знает вся страна. Все знают, что вы самая выдающаяся актриса своего поколения, хотя большинство знает вас по фильмам и вашим телевизионным ролям. Я, когда говорю об актёре и его творчестве, всегда имею в виду театр. Думаю, вы меня понимаете.

Ева: В основном.

Том: Телевидение — это ерунда, кино — это псевдоискусство, театр — вот настоящее. Только театр.

Ева: Нельзя так обобщать.

Том: Можно. На сотню идиотских фильмов приходится один хороший.

Ева: Ну вот, «один хороший». Значит, и вы признаёте, что фильм может быть хорошим.