Когда умирают слоны

Для такого большого дома кухня была небольшой, всего метров двадцать. Старая почерневшая от времени мебель, резные тяжелые дубовые стулья и легкий березовый столик, за которым могло разместиться несколько человек. На стенах висели тарелки с пейзажами старого Тбилиси. У правой стены, выложенной из красного кирпича, небольшой камин. Над столом висел абажур, собранный из разноцветных лоскутков.

– На этой кухне сидело столько знаменитых людей! – усмехнувшись, поделился Мераб. – Здесь бывали писатели, поэты, художники, актеры. Словом, много известных людей. Говорят, даже сам Тициан Табидзе. Сюда, к моему отцу, приходили актеры после удачных спектаклей и музыкальные исполнители, гостившие в нашем городе. Зураб Церетели тоже был гостем на нашей кухне и оставил свой автограф вон на той тарелке. А однажды пришел мой тезка – великий Мераб Мамардашвили, наш известный философ. Он просидел весь вечер в углу, как раз на вашем месте. Через две недели после этого умер, но у нас принято показывать место, где сидел этот достойный человек.

Хозяин, постелив красную скатерть, поставил на стол различные закуски и три прибора по разным краям стола.

– Мы кого-нибудь ждем? – полюбопытствовал Дронго. – Или вы хотите пригласить нашего охранника?

– Он уже поел, – возразил Мераб. – И к тому же парень на службе, а значит, не сможет попробовать моего вина. Мы будем ужинать с вами вдвоем. Я думал, что вы сумеете уговорить вашу гостью остаться на ужин, но она ушла.

– Торопилась к больному отцу, – пояснил Дронго.

– Это похвально, что вы не стали настаивать, – кивнул Мераб.

– Так третий прибор все-таки для нее?

– Нет. Она ушла, и я мог бы его убрать, но в этом доме на столе всегда стоит лишний прибор как забота о случайном прохожем, который может зайти, или друге, которого мы давно не видели.

– Хорошая традиция, – оценил Дронго, – садитесь же, иначе я умру с голода.

Мераб протянул руку и достал откуда-то сверху две вытянутые бутылки с длинными узкими горлышками. Поставив их на стол, принес три стакана и разместил их рядом с приборами. Затем наполнил стаканы вином из первой бутылки и только после этого уселся напротив Дронго.

– За ваше здоровье, – поднял он свой стакан. – Можем начать ужин.

Дронго улыбнулся и, чокнувшись с хозяином, попробовал вино. Оно было терпким, сладким и явно пьянящим.

– У вас хорошее вино, – одобрил он.

– Я сразу понял, что вы тонкий ценитель вин, – отозвался Мераб, – не зная, чем вы занимаетесь и зачем приехали. Но раз вы друг Нодара и Тамары, то, значит, прибыли сюда по очень важному делу, и я желаю вам успеха. Попробуйте мое лобио. Я обжариваю лобио по собственному рецепту, вместе с орехами. И только после этого готовлю его традиционным способом.

– Спасибо. Вы давно знаете Тамару?

– Несколько лет. Она часто приходит сюда, когда здесь останавливаются их гости.

– А у вас часто останавливаются их гости? – тут же уточнил Дронго.

– Не ловите меня на слове, – нахмурился Мераб. – У меня обычная гостиница, и я не имею никакого отношения к вашим играм. Но когда меня просят, я отдаю мой дом для приехавших гостей. И не вижу в этом ничего позорного.

– Извините, батоно Мераб, если я вас обидел. За ваш дом. Мне он очень понравился. Я уже понял, что вы из тех людей, кому могут доверять не только ваши друзья, но и все порядочные люди. За ваше здоровье!

Мераб удовлетворенно кивнул и осушил свой стакан.

– Сегодня меня чуть не убили, – сообщил Дронго, – и, кажется, я абсолютно случайно остался жив. Наверно, поэтому у меня сегодня несколько мрачный юмор.

– Вас хотели убить? – нахмурился Мераб.

– Да. Взорвали автомобиль, в котором я должен был приехать к вам. Вместо меня погиб очень достойный человек, отец двоих детей. Каждый раз, когда случается нечто подобное, мне кажется, что я как вечный горец, который получает часть жизни от погибшего человека. Словно, умирая, тот передает мне частицу своей энергии.

– Я не знаю, о каком горце вы говорите, – признался Мераб, – но если он погиб вместо вас, то думаю, что вы правы. Если это был хороший человек, то вы должны особенно постараться, чтобы жить сразу за двоих. И быть достойным его памяти. Возьмите сациви. Говорят, моя мать лучше всех готовила сациви. Я многому у нее научился.

– Очень вкусно, – попробовав сациви, сказал Дронго. – Давайте выпьем за погибшего. Говорят, что он был замечательный человек. К сожалению, я знал его только несколько часов.

– За погибшего. Как его звали?

– Отар Джибладзе. Полковник Джибладзе. По телевидению должны были показать, как от взрыва сгорела его машина. Она была припаркована у здания Министерства обороны.

– Я уже несколько лет не смотрю телевизор, – признался Мераб, – поэтому не знаю, что там показывают. И не хочу знать. Все, что мне нужно, я узнаю от соседей или приехавших гостей. А смотреть, как убивают достойных людей или сжигают их машины, мне совсем не нужно. Я и так знаю, что не все нормально в нашем мире. И уже очень давно.

Дронго промолчал. Потом довольно долго сосредоточенно жевал и молчал. Наконец неожиданно спросил: