Когда умолкает кукушка

– Не надо ко мне подходить. Я убегу.

– Лиза…

– Что «Лиза»?

– Мы тебя все так искали, мы так волновались!

– Кто?

Алена прикусила губу.

– Ну я! – выкрикнула она. – Я волновалась! Я за тобой сюда пришла!

– А я вас не просила.

– Пойдем со мной!

– Не-а.

– Солопко Елизавета!

– Ну?

Девчонка набычилась. И вправду вот-вот убежит.

В школе и незаметно было, что у Лизы таким бурным цветом цветет подростковый возраст… С ней никогда не было проблем: тихая, покладистая. Никакая.

– Расскажи, почему ты не хочешь пойти со мной, – попросила Алена.

– А зачем?

Это становилось невыносимым. Алена сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Упрямей, чем она сама, Лиза все равно быть не может.

– Мне тут объяснили, – заметила она как бы невзначай, – что этот мир – случайная ошибка. Здесь нельзя задерживаться более чем на сорок дней. А ты тут уже давненько.

– И?

– Этот мир не для мертвых и не для живых. Поэтому тот, кто здесь заблудится, исчезает, как будто бы его никогда и не было.

– Вот и прекрасно, – решительно сказала Лиза.

– Почему?

– Потому что так и надо мне.

Кричать через всю реку, пусть неширокую в этом месте, было нелегко. Хорошо хоть погода безветренная.

– Давай посидим-поговорим, – попросила Алена. – Вот тут на холме милый дом. Там нам нальют чаю.

– Не хочу.

Помолчали.

Алена покопалась в памяти. Вроде бы что-то звучало о родителях Лизы?

– У тебя мамы и папы нет, что ли? – спросила она осторожно.

Девочка дернулась.

– Вы же знаете.

– Я не помню тут почти ничего, Лиза.

– Ну нет.

– Но ты молодая. Маленькая даже еще девочка. У тебя вся жизнь-то впереди. Почему ты не хочешь возвращаться?

– А зачем?

– Как зачем? Жить эту свою жизнь. Ты же не жила еще. Только в школу ходила.

Лиза шутку оценила, растянула губы в улыбке.

– Я пришла сюда, чтобы узнать о своих родителях, – сказала она мрачно.

– И?

– Узнала.

– Что?

– Что их тут не было. Они не умирали, только родились. Они там. Они не умерли, просто выбросили меня, когда я случайно у них появилась. Я не нужна им. Никому не нужна!

Девочка повернулась и бросилась бежать. Алена кинулась за ней: вначале прямо в воду, потом, почувствовав силу течения, обратно на берег и к мосту, а там беглянки и след простыл в тумане.

Глава 3

Аналитический ум бывшего полицейского никак не допускал возможности того, что через зеркало можно вызвать кого бы то ни было или куда-нибудь переместиться. Но не мог он, конечно, и упустить тот факт, что и при исчезновении Лизы, и в квартире Алены присутствовало зеркало. Разорванная карта в помойном ведре свидетельствовала о том, что Алена могла повторить попытку девочки обратиться к «потусторонним силам» из детского фольклора – и потерпела неудачу. В книге учительницы вместо закладки лежала дама червей. Насколько Федор помнил, это соответствовало содержанию кэрролловской «Алисы в Стране Чудес».

И тут, и там карты – и обе Дамы.

Но у Кэрролла еще была книга о Зазеркалье. Что если зеркало и в самом деле та дверь, за которой лежит другой мир?

Федору вспомнился эпизод зарубежного фильма, который он случайно увидел еще подростком. О чем был этот фильм и как он назывался, выветрилось из памяти, или он этого никогда не знал. Но кадры эти стояли перед глазами: как мальчик видел в зеркале то, чего не происходило в той комнате, где он находился. В зазеркалье рука взяла со стола стакан, а в комнате мальчика стакан продолжал стоять на столе. А потом стакан полетел прямо в зеркальное стекло и разбил его, но в комнате, где был герой, стакан остался цел и невредим.

Отражал ли этот фрагмент работу воспаленного воображения сценариста? Или же точнее было бы сказать: глубинный, первобытный страх перед способностью зеркала удваивать, множить реальность?

А может… сон? Что-то, увиденное во сне…

Сон стал навязчивой идеей для Федора. После того как он «навестил» Алену в облике волколака, уснуть ему не удавалось, да и колыбельная перестала звучать в его голове.

Вечером он встретился с другом-следователем, чтобы в очередной раз услышать, что никакой новой информации в деле Алены и Лизы нет. Пожаловался на бессонницу.

– Проблемы со сном? – хмыкнул Серега. – Вообще не спишь или кошмары замучили?

– Кошмаров нет… Сна нет, вот и снов нет. Правда, в последний раз, когда получилось уснуть, приснилось, что я оборотень. Волк.

– А, ну это ничего особенного.

– Почему?

– У американских индейцев это называется тональ, это нормально. Не у всех есть, конечно. Тональ, как тебе сказать… это двойник в виде животного.

Сергей, при первой встрече производивший впечатление «валенка», на самом деле был человеком начитанным и тонким, не случайно они долгие годы дружили. Так что Федор не удивился.

– У индейцев тотемы вроде были, – припомнил он. – Типа племя потомков медведя, да?

– А у некоторых людей, по верованиям индейцев, были и собственные тотемы. Не в смысле символов и гербов, а двойники. Ты человек и одновременно ты… кто там? Волк. Для мужчины достойный выбор!

– Выбор?

– Ты не сам выбирал, конечно. За тебя выбрано при рождении.

Федор остановился.

– Серег, ты в это серьезно веришь?