Когда упадут звёзды

– Потому что ни одно живое существо не заслуживает того, чтобы жить в клетке или в банке. Это неправильно. Вот тебе самому бы понравилось жить в стеклянной банке?

– Для этого бы понадобилась о-о-о-очень большая банка! – расхохотался громко Джесси, похлопав себя по ноге в припадке заливистого смеха.

– Твои лошади же живут в стойле, – заметил Гидеон. Его машинка на полном ходу резко врезалась в перила и перевернулась, а ее колесики в это время продолжали бешено вращаться.

– Да, живут. Но мне это совсем не нравится. Когда-нибудь в будущем я куплю много земли, и все мои лошади станут дикими и свободными.

Гидеон ушел обратно в дом. Стеклянная дверь за ним с большим грохотом захлопнулась. Послышался неистовый крик Кейт:

– Сколько раз я говорила, не хлопать так сильно дверью! Как об стенку горох!

Джесси нежно прижал к груди свою банку и спрыгнул с перил прямо на землю, приземлившись на свое мягкое место.

– Сколько раз повторять, не надо прыгать во двор с перил! Для этого существует лестница! – крикнула Кейт, все еще стоявшая по ту сторону стеклянной двери.

Джесси мило улыбнулся матери и помахал ей рукой, а затем побежал по двору в поисках светлячков, хотя для этого было еще слишком рано. Солнце еще не зашло полностью, и небо было раскрашено в розовые и оранжевые тона. В воздухе уже витали приятные запахи заточенных карандашей и свежих яблок. До начала школьных занятий оставалась всего одна неделя. Всего маленькая неделя свободы… Грустно видеть, что лето так быстро кончается.

Лето – это длинные жаркие дни и бессонные ночи. Лето – это игры в бейсбол под палящими лучами солнца и прыжки со скалы в ледяную воду бутылочно-зеленого цвета. Это те единственные три месяца в году, которые ребята неизменно проводили в моей компании, что очень радовало меня.

– Присматривайте за Джесси, – попросила нас Кейт. – Мы пойдем посмотрим кино. Чудо, если ваш отец не заснет еще на начальных титрах.

– Я бы и не уснул, если бы ты включила нам боевик, – заворчал Патрик.

Кейт искренне засмеялась, и они ушли смотреть фильм в гостиную. Вскоре их голоса затихли.

Я искоса взглянула на сидевшего Броуди. Его слова о диких лошадях врезались мне в память.

– Звучит здорово, – сказала я ему. – То, что ты говорил про землю и лошадей.

Броуди продолжал молча грызть свои семечки. Иногда справиться с мальчишками и их странными заморочками было вне моих сил и умений.

– А у тебя есть мечта, Лила? – спросил меня Джуд. – Ты знаешь про меня и про Броуди. О чем мечтаешь ты?

Прежде всего я мечтала о том, чтобы все оставалось так же, как есть. Мне не хотелось, чтобы что-то менялось. Чтобы мы менялись. Сказать об этом я им не решалась – для них это прозвучало бы глупо. Тем более что это была и не мечта, а просто обычное желание, которое никогда не сбудется. Ведь все и так уже изменилось. Я замечала, как Джуд иногда посматривает на Эшли, как Броуди заигрывает с девчонками и подмигивает им при встрече, заставляя их краснеть и весело хихикать.

– Не знаю. Я хочу заниматься чем-то, связанным с природой. Может быть, стать ландшафтным дизайнером или кем-то в этом роде.

– Прикольно, – сказал Джуд, в кои-то веки без издевки.

– Скажи, почему ты так рвешься в морпехи?

– Я хочу служить нашей стране и защищать нашу свободу и права.

Когда Джуд говорит об этом, он кажется уже таким взрослым, умудренным опытом человеком, а не четырнадцатилетним подростком.

– А еще я хочу сделать мир лучше, – тихо прибавил он.

– Да тебе просто хочется драться, – сказал ему Броуди и перевернул свои карты. У него был фулл-хаус. – Кончай делать вид, что ты имеешь хоть какое-то представление о войне или о том, каково это – чувствовать, когда на тебя наставлено оружие. Ты ведь ничего не знаешь о реальном мире. Живешь в своем маленьком уютном мирке и думаешь, что все это так просто.

Сказав это, Броуди резко спрыгнул с крыльца и пошел прочь. Я изумленно смотрела на его удаляющуюся спину, пытаясь понять, что же случилось и что в словах Джуда так сильно его разозлило.

Джуд быстро бросился вдогонку за Броуди и схватил его за плечо, с силой развернув к себе лицом. Я села на верхнюю ступеньку крыльца и стала внимательно наблюдать за ними.

– Что это сейчас было? – спросил у него Джуд.

Броуди вскинул голову и ответил:

– Просто говорю тебе правду, как учит меня твой отец.

– Говоришь правду? Ты у нас что, и на войне побывать успел?

– Война разной бывает, Джуд. Тебе этого не понять!

– Ну так, может, ты поделишься со мной своей мудростью и опытом, раз ты такой эксперт?

Они стояли лицом к лицу, широко расправив плечи, и глазели друг на друга так, будто желали оторвать друг другу головы прямо сейчас.

– Зачем ты так с Джудом, Броуди? – спросила я. – Он же не виноват, что…

Никто из них даже мельком не посмотрел в мою сторону, так что я так и не закончила свое предложение. Все было ясно: этот спор касался только их двоих. Такое случалось уже не в первый раз: дома они частенько ссорились, зато в школе и на улице стояли друг за друга горой.