Когда вернется папа… История одного предательства

— Ну вот, ты и проснулась, — сказал он, когда она приоткрыла глаза.

Смущенная, она пыталась сфокусировать на нем взгляд, но его слова совершенно ничего для нее не значили.

— Антуанетта, ты не помнишь меня? Я один из докторов, лечивших тебя, когда ты попала сюда три года назад.

Она не помнила. Она не знала, где была три года назад и где она сейчас, и отвернулась, чтобы не слышать звуков его речи. Для нее это был лишь еще один голос, который обманывал ее и смеялся над ней. Она слушала череду бормочащих звуков, крепко закрыв глаза, и не поворачивала головы, в надежде что он просто исчезнет. Наконец ему пришлось уйти. Она открыла глаза и испуганно огляделась по сторонам.

Шторы у ее кровати были отдернуты, и она видела, как мимо нее проходят люди и смотрят на нее. Она зло вскочила с кровати и задернула шторы. Это был ее маленький мир, и ей хотелось, чтобы никто не мог проникнуть в него.

Позже медсестры помогли ей надеть халат и, бережно поддерживая за руки, повели в столовую. Антуанетта села лицом к стене. Ей казалось, что если она не видит других людей, то и они не смогут увидеть ее.

В ее голове была полная неразбериха. Она сидела в оцепенении и чувствовала себя совершенно потерянной, хотя ее ум пытался найти выход из забытья на белый свет. Однако из-за лечения она совершенно не помнила, зачем ей это нужно.

Медсестры пытались поговорить с ней, но она отказывалась отвечать на вопросы, в надежде что если сама не будет говорить, то перестанет слышать голоса вокруг себя. Когда перед ней держали ложку с едой, она неистово трясла головой, а из ее горла вырывался жалобный стон. Ей в рот положили таблетки и дали стакан воды, чтобы она запила. Она проглотила таблетки и погрузилась в дремоту.

Пришло время очередного сеанса электрошока. Она не понимала, сколько времени прошло после последней процедуры и как долго она находится в госпитале. Медсестры говорили, что это поможет ей, но Антуанетте было уже все равно. Она отказалась от реального мира, и у нее не было ни малейшего желания возвращаться туда. День за днем она проводила в оцепенении, вызванном таблетками, а на ночь ей давали более сильные препараты, чтобы она смогла уснуть. Она все еще отказывалась говорить.

Медсестры сидели у ее постели, держали ее за руку, повторяли ее имя, но единственный ответ, которого им удавалось добиться, был очередной приступ молчаливых рыданий, когда слезы струились по ее щекам.

— Антуанетта, поговори со мной, — умоляла женщина-психиатр уже третий раз за утро. — Мы хотим помочь тебе. Мы хотим, чтобы ты выздоровела. Разве ты не поможешь нам? Неужели ты не хочешь выздороветь?

Наконец Антуанетта повернула голову и в первый раз посмотрела в лицо доктору. Она уже слышала этот голос раньше. Медсестры приводили ее к психиатру несколько раз в надежде что доктор сможет установить контакт и начать лечение.

Впервые за три недели Антуанетта произнесла охрипшим детским голосом:

— Вы не сможете мне помочь.

— Почему?

После долгой паузы Антуанетта наконец ответила:

— У меня есть секрет, секрет. Только я о нем знаю. А вы не знаете.

— Что же это за секрет?

— Мы все мертвы. И я, и вы. Мы все уже умерли.

— Если мы умерли, где же мы сейчас?

— Мы в аду, но никто об этом не знает, кроме меня.

Ее глаза встретились с глазами психиатра, но Антуанетта не видела ее. Она видела только своих духов. Она начала раскачиваться вперед-назад, ухватив себя руками за колени, и нараспев повторять:

— Мы все умерли. Мы все умерли.

Она повторяла это снова и снова, а потом начала смеяться, потому что знала, что доктор не поверила ей.

Доктор спросила спокойным, мягким голосом:

— Почему тебе кажется, что ты единственная, кто так думает?

Но Антуанетта уже снова ушла в себя и отвернулась. Доктор позвала медсестер, чтобы Антуанетту отвели назад в палату, и на этом лечебный сеанс был окончен.

В палате Антуанетта задернула шторы вокруг себя и уселась на кровать. Она обняла руками колени и снова начала качаться вперед-назад, хихикая время от времени, когда вспоминала про свой секрет. Она думала, что единственная знает правду.

На следующий день ей увеличили дозу успокоительных и продолжили шоковую терапию.

После четырех сеансов не появилось никаких признаков ее выхода из депрессии. Наоборот, когда через ее мозг пропустили разряд электрического тока, она еще больше ушла в себя. Лечение, целью которого было затуманить ее мозг и помочь забыть прошлое до тех пор, пока она не сможет постепенно принять его, не приносило успеха. Теперь ночные кошмары преследовали ее и в дневные часы.

Эти ужасающие ощущения беспомощности, преследования и падения мучили ее в течение дня, усиливая тревогу, а шепчущие голоса, смеявшиеся над ней, не умолкали ни на минуту. Она скрывалась ото всех в постели, задернув шторы, и пыталась найти там убежище от страха. Она отказывалась говорить, думая, что, если ее никто не услышит, она станет невидимой.