Когда враг с тобой

Выхватывая взглядом группки, Авессалом пересчитал туристов — все были на месте… Да и куда им было деваться?.. Но… В этот раз подобралась такая разномастная группа… Немцы, англичане, шведы, хорваты — все европейцы, все приехали в далёкую Африку полюбоваться на диковинных животных в их естественной среде обитания и заплатили за это «удовольствие» приличные деньги. Авессалом на своём опыте знал, что такие группы считались самыми «проблемными» — европейцы были разбалованы, всем недовольны и каждую минуту грозились нажаловаться начальству. Во время общения с ними он улыбался им счастливо, плебейски кивал в знак полной покорности, но ему всегда хотелось убить их, таких упитанных, богатеньких и самодовольных. Они не были чем-то лучше его, они работали на обычной работе, отсиживали свои задницы с девяти до пяти, а здесь вели себя словно крезы… Просто здесь, в Африке, за ту же работу, в десять раз более качественную, платили в сто раз меньше, чем в старой доброй Европе. И вся Африка, весь мир мечтали порвать эту подёрнутую благородной плесенью старую Европу, которая незаслуженно почивала на лаврах… Ещё Европу называли континентом пенсионеров… Ничего, старпёры, держитесь, скоро Африка вам устроит такую старость, что вы проклянёте всё на свете, в том числе своих предков, которые создали колониальные империи. Рабы вернутся! Не ждали?! А вас уже никто ни о чём не спросит. Учите арабский!

Авессалом хмыкнул…

И тут поток мыслей оборвался, и сразу стали слышны гадкие, отвратительные звуки, которые Авессалом ненавидел с детства…

Звуки были совсем рядом — в высокой траве двигались обезьяны. Много обезьян. Стадо! Не меньше сотни особей.

Авессалом поморщился: как унюхали эти скоты запах туристического автобуса? Видимо, были совсем рядом. Сейчас начнётся свистопляска — облепят автобус и будут выпрашивать подаяния. Милые такие, смешные обезьянки… Вот невезение! Теперь проблем не избежать!

Авессалом, отвернувшись от автобуса, стал торопливо мочиться в пыль. Только бы всё прошло нормально! Ему необходимо провести экскурсию по высшему разряду! И плевать ему на всех обезьян, вместе взятых! Он сможет взять ситуацию под свой полный контроль…

Когда он застёгивал штаны, у него тряслись руки, а в голове была только одна мысль — чтобы всё обошлось! Обезьяны придут и уйдут, а двигатель заработает, и они, вся группа, мирно и чинно поедут дальше! И ему дадут премию! Большую, реальную премию, а не десять килограммов сушёной рыбы… Большую, реальную премию!

Водитель захлопнул капот. Вытирая грязные руки ветошью, подошёл к Авессалому, спросил прямо:

— Нервничаешь?

— Очень. Меня всего трясёт!

— Почему?

— Видишь, вон там… — дёрнул он подбородком.

Джонни обернулся, и в душе у него похолодело.

— О-о… Бабуины… Только их не хватало!

Джонни вздохнул и добавил, приводя Авессалома в подавленное состояние:

— Эти твари сейчас дадут нам жару!

— Они туристов забабахают вымогательствами… облепят автобус…

— Что ты мне рассказываешь, — освирепел водитель. — Без тебя знаю, как мотают нервы эти ублюдки! Была бы моя воля — выбил бы всех бабуинов в саванне! Это самые мерзкие твари Африки! Это… не знаю, как их назвать…

Авессалом отозвался слабым, беспомощным голосом:

— Будем надеяться, что аварийка прибудет скоро.

Он пошел к туристам, чтобы нашествие приматов не напугало детей и дам.

— Леди! Господа! Посмотрите туда!.. Видите обезьян?.. Не волнуйтесь! Они безопасны. Можете покормить их печеньем. Но берегите свою фотовидеотехнику — они назойливы!

— Детям можно их кормить?

— Конечно… Но будьте с ребятишками рядом. И не подходите к крупным самцам. Они безопасны, но, бывает, могут кинуться и напугать. Им угощенье предлагать не стоит! Они ваше печенье отнимут у слабых обезьян…

Стадо бабуинов, под предводительством матерого вожака, выйдя из травы на дорогу, с леденящим душу визгом бросилось на людей, не собираясь ничего просить…

Джонни охнул — самцы бабуинов, величиной с крупных собак, опрокидывали детей, рвали им глотки, лица. Женщин и мужчин облепляли пять, шесть, семь животных.

— Господи!

Авессалом содрогнулся и тут же был сбит с ног налетевшими животными. Боль заглушила крики и вопли умирающих, липкая кровь наполнила его рот, и он забылся в красной предсмертной пелене. Его тело рвали острые зубы, и в его распоротом животе рылись лапы, выхватывая кишки, пожирая их.

— Ма-ма-а!

Малыш семи лет плача бежал по дороге от автобуса. За ним увязались несколько самок. Он оглядывался и орал, теряя от ужаса голос:

— Мама! Мама!

Обезьяны легко догнали и опрокинули ребёнка.

Вопль отрезвил Джонни, он сбросил с себя оцепенение ужаса, окутавшее его от созерцания страшной оргии, — в пыли, плача, ревя, бились люди, заживо пожираемые бабуинами.

Джонни могучим ударом кулака опрокинул самца, оказавшегося рядом с ним, и побежал к клубку из обезьяньих тел — там визжал разрываемый ими малыш… Самки при виде гиганта, свистя, бросились врассыпную.

Малыш сидел в пыли, весь в крови, и, трясясь, громко ревел.

Джонни на бегу подхватил его и, прижав к себе, побежал.