Когда время штормит (СИ)

Если этот хитрый татарин Тимур не врал, то СССР погиб в конце двадцатого века. Огромная страна проиграла американцам холодную войну, экономически надорвавшись в гонке вооружений и распавшись на отдельные государства, в каждом из которых произошел контрреволюционный переворот с реставрацией капиталистического строя. А яхта «Богиня» шла под флагом капиталистической страны с названием Российская Федерация, существующей в двадцать первом веке на той же территории, где раньше находилась Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Все это казалось невероятным, но, особист чувствовал, что Рашидов не врет. А чутье к распознаванию лжи у Якова Ефимовича имелось на уровне профессиональной интуиции.

Да и много чего, конечно, могло произойти за несколько десятков лет. После того, как был объявлен предателем и ликвидирован сам Лаврентий Берия, Соловьев уже ничему не удивлялся. А товарищ Хрущев казался ему не слишком симпатичным. На самом верху после кончины Сталина явно произошла какая-то нездоровая грызня, сродни перевороту, что было понятно всем думающим людям, способным не только наблюдать перемены в руководстве, но и анализировать их. Впрочем, о своих выводах, в связи с перестановками в советском правительстве, Яков Ефимович предпочитал помалкивать.

Но, в этот момент, услышав слова Рашидова, он снова подумал, что отказ от сталинских методов и неправильное управление самой большой социалистической страной в условиях постоянного противостояния Западу, конечно, могло привести к чему угодно. Даже к развалу и гибели государства. Вот только ни Соловьев, ни Рашидов не понимали, как же могли так перемешаться времена, что люди из первой четверти двадцать первого века встретились с людьми из середины века двадцатого? Объяснить такое можно было лишь тем, что необыкновенное природное явление, которое наблюдалось днем, каким-то образом повлияло и на само время.

* * *

Опустив ствол ручного пулемета, Геннадий Давыдов, опираясь о фальшборт галеона, смотрел сверху вниз на корму «Богини», где уже вовсю начал командовать сотрудник КГБ, прибывший с эсминца. Лысоватый и немного полноватый мужчина небольшого роста в черном вахтенном кителе капитана третьего ранга, но без головного убора внимательно рассматривал компактные автоматы, которые отдали ему оба бармена-охранника. А вооруженные матросы, находящиеся в его подчинении, взяли на прицел пленников. Те из пиратов, кому посчастливилось не получить в абордажной стычке ранений, по-прежнему стояли на корме яхты.

Заметив на себе взгляд Давыдова, кэгэбэшник поднял на него глаза и громко проговорил:

— А вы, как я понимаю, командир этих самых орлов-автоматчиков в маечках и тапках? Так спускайтесь сюда, поговорим.

Давыдов подчинился нехотя. У него совсем не имелось желания беседовать с человеком из какой-то иной реальности, которая в той обычной жизни Геннадия, представляющей собой более или менее накатанную колею до этого самого дня, давно канула в забвение. Но, после необычного природного явления произошло нечто необъяснимое. Время заштормило, оно перемешалось своими слоями, и из того самого забвения далекого прошлого вынырнули не только английские пираты вместе со своим парусником, но и самый настоящий эсминец со всеми атрибутами позабытого уже Советского Союза, в котором людям, конечно, многое представлялось совсем по-другому.

Оставив свой ручной пулемет снайперу и тихонько приказав ему пока затаиться в засаде на борту парусника на всякий случай, Давыдов спустился по раскладной приставной алюминиевой лестнице следом за врачом и двумя санитарами, которые осторожно опустили на «Богиню» раненого мужчину в камзоле из темно-зеленого сукна, в широких штанах такого же цвета, заправленных в высокие коричневые кожаные сапоги, с повязкой на голове и с необычно широким кружевным воротничком вокруг шеи, забрызганным кровью. Кого-то этот человек с заостренной бородкой Давыдову напоминал. Вот только он никак не мог вспомнить, кого именно.

— Ну, что ж, давайте поговорим. Я Геннадий Андреевич, — представился Давыдов, подойдя к лысоватому расследователю, который имел военно-морское звание капитана третьего ранга.

— Яков Ефимович, — протянул ему руку Соловьев.