Когда время становится круглым (СИ)

Предатель, внимательно поглядывая по сторонам, бежал по Эм-3. В полусотне шагов от кустов рябины он остановился и прислушался. Если Таракан, которого он недавно опять встретил на холме, оставил свой мотоцикл на том же самом месте, то можно провернуть одно дело, очень даже интересное. Подленькое такое дельце.

А почему бы и нет? Он встал на этот путь, сознательно сделав выбор. И жизнь эта, которая постоянно на адреналине, ему до некоторой степени даже нравилась. Такой вот партизан-единоличник. Или герой-одиночка. Так, пожалуй, лучше звучит. Именно герой. А потому что он особенный. Если и не с рождения, то уж, во всяком случае, с того момента, когда все его братья погибли, а он остался жить и радоваться жизни.

Ну, положим, радости было не так уж и много. Но, однако же, и не без того. В юности он, как ему теперь казалось, был довольно хорош внешне. Хотя и не красавец, конечно, никто на него шибко не заглядывался. Где уж ему тягаться с теми лощёными типами, что чаще на автомобилях, чем пешком. Зато в смысле брутальности он был вполне на уровне, даже голос имел достаточно низкий, да едва ли не бас.

Мотоцикл Таракана снова оказался за кустами рябины, в зарослях малинника. Что ж, прекрасно. Где тут у нас что? Шланг бензопровода? Ха, самое то. И вкус бензина... Нет, не вкус, конечно. Запах! Запах бензина ему всегда нравился. И когда с дальнобойщиками по стране колесил, и когда при гараже проживал - всегда этот запах воодушевлял и делал жизнь более многоцветной.

Потом Предатель бежал в сторону деревни и любовался придорожными видами. Беспечно бежал, беспечно любовался. А это не преступление, это намного хуже. Ошибка. Не имел он права позволять себе расслабляться.

Однако осознал Предатель это слишком поздно. Фашисту даже преследовать его не пришлось. Ну а как? Нос к носу столкнулись. И Фашист сразу так рыкнул на него, что задние ноги Предателя сами собой подогнулись, и он сел, чувствительно прищемив хвост, оказавшийся между копчиком его и ребристым камнем неизвестной породы, случайно подвернувшимся.

Или не случайно, ибо всё в этом мире взаимосвязано. И все наши импульсы, все эманации, как светлые, так и тёмные, будучи отправлены в замкнутое пространство не такой чтобы и в самом деле огромной вселенной, возвращаются в исходную точку, усиленные многократно.

Многократно, но, порой, не окончательно. Будет день, как говорится, будет и пища. И Лежебока, завидев приближающихся к Эрвэпэдэ Предателя и Фашиста, поднялась на ноги и торжествующе улыбнулась. А до этой минуты она, прикрыв глаза, дремала, лёжа в кузове ГАЗ-66, насквозь проржавевшего, вросшего лишёнными колёс ступицами в землю и с полуразрушенными деревянными бортами.

Предатель, прихрамывая, бежал впереди, то да потому оглядываясь на следующего за ним по пятам Фашиста.

- Давай-давай! - покрикивал Фашист.

- Отпусти, Фашист! - молил Предатель, стремясь всячески замедлить бег. - Захотелось пожить почему-то. И вообще, зачем мы сюда? Таракан нас очень не любит.

- Кхе! Нашёл, - удовлетворённо проговорила Лежебока и крикнула: - Молодец, Фашист! Типа, слава героям, да?

- Народ где? - задал вопрос Лежебоке Фашист, остановившись около кузова ГАЗ-66.

Лежебока с недоброй улыбкой осмотрела Предателя, затравленно зыркавшего по сторонам, и объявила:

- Я его сама разберу на шейку, рёбрышки и филейную часть. Столько лет при кухне. Где этого зверя добыл?

Фашист улёгся на травку и с удовольствием потянулся.

- Рябинки помнишь? Как раз в том районе на дорогу выскочил. Зови остальных. Устроим щас что-нибудь вроде ку-клукс-клана. Слыхал про такое? - обернулся он к Предателю.

- Не надо у людей плохому учиться, - нахмурился Предатель.

- Кстати, ты из чьих будешь? - задал ему вопрос Фашист. - Ты же не то лиса, не то шакал.

Предатель вскинул голову и с вызовом произнёс:

- Неважно. Наполеон тоже был невысокого роста, а до сих пор его помнят и не забывают. И вы меня будете помнить до самого последнего мига своей жизнёшки.

Лежебока улыбнулась Фашисту и кивнула на Предателя.

- А только что говорил, что не надо у людей учиться, - проворковала она добродушно, а затем вдруг с неожиданной резвостью перепрыгнула через борт грузовика, приземлившись аккурат прямо перед Предателем. Предатель испуганно дёрнулся и отпрыгнул в сторону.

- Стоять! - рявкнул Фашист и вскочил на ноги.

Предатель поджал хвост и присел, с опаской поглядывая на зловеще улыбающуюся, довольную произведённым эффектом Лежебоку.

Потом Лежебока и Фашист долго молча лежали около кузова ГАЗ-66, а Предатель сидел напротив них и с тревогой посматривал по сторонам. Тревожно ему было. Не хотел он в эти минуты находиться в этой точке земного шара (Земля-то круглая, говорят). Да он вообще не планировал ночевать здесь, на Эрвэпэдэ, сегодня. Да и в ближайшее время - тоже.

- Ты и в самом деле останешься на взрыв посмотреть? - вдруг спросила у Фашиста Лежебока и ощупала его недоверчивым взглядом.

- Надо во что-то верить, - помолчав, сказал Фашист. - Я верю в свою правоту.