Когда вы кого-то любите

— Я почти верю тебе, когда ты говоришь так уверенно. Но она уже улыбалась и не выглядела испуганной. Он был рад, что успокоил ее.

— Твой брат молод и силен. Он очень скоро станет таким, каким был прежде.

— Я не могу выразить, как я тебе благодарна за все… за твою веру и поддержку, и особенно за твое поведение, когда ты так всех запугал там, в таверне, — добавила она с ухмылкой.

— С удовольствием, дорогая.

Ей бы очень хотелось быть его «дорогой», но слишком уж многое стояло между желанием и реальностью.

— Сколько нам осталось плыть до Гибралтара? — поинтересовалась Элспет, намеренно переводя разговор на другую тему.

— Несколько часов, не больше… и там мы все сможем позволить себе приятный отдых.

Она улыбнулась:

— Ты делаешь невозможное возможным, верно.

— Мы все делаем в меру наших сил, — скромно заметил он. Оценка, явно заниженная для человека, который всегда подчинял все вокруг своей воле. А в данном случае все его усилия будут направлены на то, чтобы сделать некую Элспет Уолси максимально счастливой.

И это не было совсем уж бескорыстным жестом.

Он надеялся в свое время получить положенное ему вознаграждение.

Глава 32

Пока «Прекрасная Ундина» шла в направлении Гибралтара, лорд Графтон сидел в конторе верховного судьи Кеньона в Линкольнс-Филдс. С ним был его адвокат, хотя они с Кеньоном были старинными друзьями и уже по почте договорились, что бракоразводный процесс Графтона будет начат лорд-канцлером максимально скоро.

— Эта шлюха ничего не получит от меня, ни пенса! — злобно заявил Графтон. — И я требую принять билль, согласно которому все дети, которых она, возможно, заимеет, будут объявлены незаконнорожденными ублюдками!

— Все необходимые формальности будут обеспечены, уверяю вас, — заверил Кеньон. Он был человеком твердых шовинистических принципов, когда это касалось роли женщины в обществе. Более того, он полностью разделял моралистические взгляды лорд-канцлера Терлоу, полагавшего, что женщины, предающиеся прелюбодеянию, подрывают моральные устои нации. — И мы обеспечим, чтобы в деле фигурировала статья о признании незаконнорожденным любого зачатого вашей женой ребенка. Мы же потребуем, чтобы она лично предстала перед судом в палате лордов и подверглась перекрестному допросу.

— И этот ее мерзкий любовник тоже! Я требую для Дарли публичного унижения!

Кеньон предостерегающим жестом поднял руку: — Возможно, в этом отношении я вряд ли смогу помочь вам. Герцог Уэстерлендс обладает значительным влиянием и даже дружен с королем. Что же касается вашей жены, она предстанет перед судом и будет публично осуждена за свое аморальное поведение. — То, что сам Графтон имел репутацию горького пьяницы, не имело значения для человека вроде Кеньона, который охотно подписывался под проверенными временем двойными стандартами.

Мужчина мог делать все, что ему вздумается, в то время как женщина была обязана раболепно подчиняться всем нормам и условностям. Так всегда было, и так должно оставаться и в будущем.

Лорд-канцлер Терлоу и верховный судья Кеньон были против меняющихся социальных потребностей, а моральные ценности времени, выражавшиеся в признании большей ценности личного счастья, чем наследования собственности, не имело ни для кого из них ни малейшего значения. Они намеревались твердо противостоять новым, развратным и испорченным, взглядам на нравственность, которые угрожали устоям государства.

— Я хочу предъявить иск за преступное, криминальное поведение и к Дарли тоже! — яростно возопил Графтон. — Пусть он заплатит за развратные половые сношения с моей женой. — Процессы и иски на получение компенсации за прелюбодеяние жены от ее любовника заменили дуэли как средство возмещения морального ущерба. Хотя это были довольно редкие случаи в связи с высокой стоимостью судебных издержек. — Я хочу получить тридцать тысяч плюс извинения от этого блудливого козла.

— Вы уверены, что действительно хотите этого? — Главный судья бросил на Графтона испытующий взгляд. Ведь признать себя рогоносцем уже было достаточно постыдно, с другой стороны, факт выставления жены на всеобщее позорище, не в очень выгодном свете выставлял и самого мужа.

Графтон ощетинился:

— Ну, конечно же, я уверен. Я настаиваю на этом! Этот негодяй может сделать меня богаче, будь он проклят! Я хочу получить эти тридцать тысяч и хочу, чтобы он знал, что не на того нарвался!

Адвокат во время дискуссии тихо сидел в углу, страстно желая отработать свой гонорар любой другой деятельностью, лишь бы не выслушивать длиннющие тирады клиента в адрес собственной жены. По правде сказать, у женщины наверняка были достаточно веские причины удариться в бега. Графтон был просто невыносим. Но у мистера Элдона, эсквайра, была большая семья, которую надо было содержать, к тому же он строил скромный элегантный домик в Мейфэре, и не в его правилах было подвергать критике или осуждать прегрешения знати.