Когда вы кого-то любите

— Чуть повыше, — прошептала Элспет, сомкнув веки, румянец появился на ее щеках.

Охваченная желанием, она была ненасытна и нетерпелива; он, в свою очередь, благодаря многолетнему опыту любовных игр знал, как умерить свой пыл, сдержать себя.

Элспет с обожанием смотрела на него влажными от слез глазами.

Он ответил ей улыбкой. Развязав бант на затылке, Дарли откинул упавшие ему на лицо волосы. Собрав непослушные завитки в грубый хвост, он несколькими движениями связал их узлом.

— Ты мой? — вдруг спросила она, подумав, сколько раз и в скольких будуарах он отбрасывал так волосы с лица после занятий любовью.

Откинувшись назад, он чуть двинул бедрами.

— Чувствую ли я себя твоим? — шепнул он. Она улыбнулась:

— Ты все чувствуешь очень, очень хорошо.

— А ты чувствуешь себя как мать моего ребенка, — усмехнулся он, — а также как моя будущая жена.

— Это было бы здорово, — выдохнула она.

— Это будет здорово, — произнес он с абсолютной уверенностью. — Даю тебе слово.

Столь запредельная уверенность была чрезвычайно эротичной, размышляла Элспет, и действовала как сильный афродизиак — этакий неумолимый символ мужской власти. А может, просто все, связанное с Дарли, всегда будет рождать в ней такие чувства.

Хотя она, скорее всего, была далеко не первой женщиной, думавшей так.

— Скажи мне, что ты будешь любить меня всегда, — потребовала она, ее настроение в последнее время было крайне изменчиво. — Солги, если потребуется.

Он усмехнулся:

— Честно?

Элспет сильно ударила его. Он даже не дрогнул. И лишь снова улыбнулся:

— Я буду любить тебя, моя радость, до скончания времен, вечно. Клянусь тебе. Ну, как, тебе уже лучше?

— Да, — ухмыльнулась она. — Хотя…

— Не произноси этого вслух. Я знаю. Тебе хотелось бы почувствовать себя еще чуть-чуть лучше?

— Я просто обожаю тебя, когда ты читаешь мои мысли. Сейчас было не время уточнять, что она была не первой нетерпеливой женщиной, которых он знал.

— Это, наверное, судьба, — произнес он вместо этого с чарующей утонченностью.

И так они провели всю ночь. Дарли изо всех сил старался угодить и ублажить Элспет, которая больше, чем когда-либо, нуждалась в его любви.

Оба наслаждались взаимным удовлетворением своих плотских аппетитов.

Оба были безмерно счастливы, что они снова дома.

Глава 39

Распространение сплетен остановить было невозможно, в особенности столь щекотливую и приятно раздражающую сказку о том, что самый известный и закоренелый холостяк Англии пал, наконец, жертвой любви. Из подлестничных помещений для прислуги до самых верхних этажей новость быстро передавалась из уст в уста.

А уж о цели раннего визита герцога к Питту тем же утром немедленно стало известно всему высшему обществу.

Так что верховный судья Кеньон не был удивлен, когда лорда Графтона на коляске ввезли в его контору. Лицо графа было багровым от ярости.

— Это чертова шлюха беременна! — возопил он прежде, чем Том Скотт успел закрыть за ним дверь. — Я требую, чтобы этот процесс о разводе был остановлен! Я не доставлю Дарли удовольствия увидеть дитя, будущего наследника, будь он проклят! Эта сука и ее отродье могут гнить в аду, пока это зависит от меня, но она останется моей женой!

— Я бы не советовал вам пренебрегать мнением короля, — посоветовал Кеньон, так как посредничество Питта в процессе явно говорило о королевской поддержке.

— Да пошел он подальше, этот король! — заорал Графтон. — Плевать я хотел на все, пусть хоть сам Господь Бог помогает этой чертовой суке!

Кеньон бросил быстрый взгляд на мистера Элдона, сидевшего в привычном кресле в углу.

Элдон чуть заметно пожал плечами, словно говоря «Что вы от меня хотите?»

— Потише, потише, лорд Графтон, — уговаривал Кеньон, кардинально изменивший свою позицию, узнав о заинтересованности короля. — Мы должны смотреть фактам в лицо. Королю нельзя противоречить, как вам должно быть известно, независимо от ваших или моих личных чувств. Он — король, и как таковой является высшей властью в стране.

— Да пошел он к дьяволу! У нас есть, этот чертов парламент, так что, ради Христа, король не является высшей властью в стране! Смею вам доложить, что графы Графтоны живут в Англии на пять столетий дольше, чем этот ваш выскочка из ганноверских немцев! И если вы думаете, что я позволю угрожать мне какому-то королю, который и говорить-то прилично не может по-английски, вы глубоко заблуждаетесь! Я откажусь от ублюдка этой грязной шлюхи, вот увидите, будь все проклято, и заставлю, чтобы этот потаскун Дарли проклял день, когда связался со мной! Вам понятно? Я заставлю их обоих пожалеть, что они встали на моем пути! Они будут вечно страдать за то, как поступили со мной! И если вы не можете вести это дело… — Графтон задохнулся, — то я пойду… — Его лицо побагровело, он жадно пытался вдохнуть хоть глоток воздуха, глаза выкатились от напряжения. Дергаясь всем телом, он вцепился в шею, пытаясь ослабить галстук, губы беззвучно шевелились. Внезапно из горла вырвался жуткий хрип, и мгновение спустя граф, сотрясаемый мучительными судорогами, испустил дух.