Когда вырастают дети

– Если будет совсем тяжко, позвоните. Вы, гляжу, хорошо образованны, – кивнул на увенчанную раковиной стопку книг. – Мы обязательно вам поможем, даже с операцией, если нужно… А если вы окажетесь нашим человеком, то и с выходом отсюда. Звоните.

Серьезные глаза его улыбались понимающе и сострадательно.

* * *

Когда перепадали положенные проценты от пенсии, девчонки на соседних койках трещали в обнимку с мобильниками день-деньской. В комнатах Дома то и дело слышались электронные вызовы к общению. У Русалочки телефона не было. С кем разговаривать? Но мысль о вызове-зове привела ее к неожиданной идее. Смешно, конечно, думать, что Рог Тритона обладает каким-то магическим действием. Волшебной раковины не существует, ее придумал папа. В нее дудел мифический человек-дельфин. На Триумфальной арке в Риме запечатлена скульптура Тритона, играющего в раковину-трубу. Интересно, о чем играл бог моря? Как она поет?

Стенки рога крепкие, ребра спиральных витков сплетены, словно из косиц, из русых и коричневых окаменевших прядей. Русалочка почти час отпиливала кончик верхушки лобзиком, одолженным у слесаря. На вечерней прогулке уплелась к самой дальней скамье под деревьями. Ломаные тени веток перечеркивали ноги крест-накрест, в сумрачной тишине чернел кружевной креп листьев…

Вначале из вывернутых лепестков устья вхолостую вырвался ветер дыхания. Морскому инструменту не хватало простора, бьющих о берег волн, а где им здесь было взяться? Помахивая правой рукой перед мраморной проймой раковины, как веером, левой удерживая ее, Русалочка набрала воздух в легкие, дунула в отверстие с напряжением в сердце…

И родился звук. Из отворенных зовом перламутровых губ Тритона, наливаясь силой, медленно поплыла взвихренная чувством и ветром нота «до», выхваченная из рокота бездн. Взмыла над крышами, проводами, выше, выше… Это штормы и шквалы, праздно зависшие в глубине, встрепенулись, и без рева, без громыхания принялись выводить в унисон гулкую песнь. Вздутый парусом ветра, расправленный гребнями воздушного океана, взлетел ввысь мужающий голос моря, которого Русалочка никогда не видела воочию.

– Жуткие какие-то звуки раздавались сегодня в аллее, – сказала соседка, ежась. – Будто из-под земли.

О странных глубинных звуках говорили на крыльце люди, куря перед сном. Русалочке следовало быть осторожнее, не звать так громко. Поглядела в комнате на лампочку в просвет раковины – лучистый выход отражался в малиново-алой воронке. Все еще живым отголоском реяли в хорах сознания невидимые волны певучего зова.

У смерти нет лучистой бреши, хотя она тоже – выход…

Сохранился телефонный номер выхода к Богу – дверь к неопределенной вере среди множества вер во Христа. «Звоните». «Позвоню, – заочно пообещала Русалочка. – Может, завтра». Но увлеклась новым детективным романом и не позвонила.

* * *

Люди обычно смотрят входящему человеку в лицо. Она смотрела вниз. Ноги у нежданного гостя были здоровы. Взгляд поднялся по высвеченному дневным солнцем силуэту: мужчина молод… И упала на пол книга, которую Русалочка лежа читала.

– Ты?! – воскликнули они в один голос.

…Принц ушел, когда раздалось мелодичное напоминание коридорных часов: ужинать. Она подтянулась к окну за спинку кровати и увидела, как он скрылся за поворотом.

Русалочка осталась в комнате одна – и не выдержала. Протяжный, низкий гул придонного эха покатился по коридору, густо воспарил из окна к кронам настороженных берез.

Шаркая черепашьими ногами, перевитыми темными венами, в полуоткрытую дверь заглянула любопытная старуха из комнаты напротив. Погрозила артрическим пальцем:

– Ах вот кто у нас гудит, гром ворожит! А ну-ка прекрати, не то пожалуюсь!

По коридору уже спешила разгневанная санитарка. Взвинченная тягостно резонирующими в ушах звуками, вырвала рог из рук и размахнулась с намерением швырнуть его в окно, но, выронив на подушку, закричала. Взметнувшись с бешеной силой, Русалочка впилась зубами в пухлое запястье женщины и укусила так глубоко, что почувствовала во рту соль и медь чужой крови. Бумеранг ярости мгновенно вернулся звонкой оплеухой, тычком в грудь, и, не прибеги на вопли дежурный врач, санитарка выдрала бы кусаке все волосы.

Попало обеим… Русалочке было велено больше не «трубадурить». Счастье – раковину не отняли.

Влажный зов моря накликал-таки грозовые тучи. Из разлома неба, в магниевых вспышках разверзшегося прямо над крышей, обрушился сплошной водопад. Оглушительный грохот небесных литавр перемежался барабанным боем ливня. Но гроза бушевала недолго. Умчалась на театр восточных действий, там воинственно погремела и смолкла, оставив в заместителях мирно лопочущий дождь. А скоро, не вняв слезливому шепоту листьев, слинял и он.

* * *