Когда вырастали крылья

- Выясним, - отвечал Рошаль. - Разговаривать будем только с командующим, а не с каким-то «Национальным комитетом».

Рошаль заночевал у Баранова. Ванюша Панин вскипятил самовар, и длинную зимнюю ночь гость и хозяин скоротали, вспоминая родной Питер, общих друзей, знакомых. Рошаль рассказал Петру, как ходил с кронштадтскими моряками на первую встречу с Лениным, о Новой Деревне, где скрывался в подполье, о Луначарском и Колонтай, с которыми познакомился в «Крестах», о Смольном, где он опять увидел Ленина.

Баранов познакомил Рошаля с обстановкой на фронте. Многие офицеры тайком бегут к Дону, где контрреволюционный «Войсковой круг» собирает силы. Стихийная демобилизация, вызванная приказом Щербачева, на руку генералам и атаманам. Вот почему Военно-революционный комитет решил создавать свои вооруженные отряды. В восьмой армии такой отряд уже есть. Командует им поручик Геккер, человек надежный - он вступил в партию большевиков еще до октябрьских событий в Питере.

- Правильно решили! - обрадовался Рошаль. - Сила силу ломит. В Бессарабии наши товарищи объявили призыв в «Особую революционную армию по борьбе с румынской олигархией». Любят у нас громкие названия… - Рошаль заразительно рассмеялся, потом серьезно добавил: - Пока там бояре трепещут от одного имени Котовского. Его отряды уже действуют. А мужик в Бессарабии делит землю и будет за нее драться. Да, дорогой земляк, далеко мы от Питера… Но зря генерал Щербачев полагает, что ему здесь можно хозяйничать, как в своей вотчине. Посмотрим, как он себя завтра поведет…

На другой день, когда они приближались к штаб-квартире генерала Щербачева, Баранов приметил конный патруль казаков. Он отозвал Рошаля в сторону:

- Нас всего десять делегатов. Не вызвать ли и нам надежный патруль? [31]

Рошаль подумал и не согласился:

- Теперь поздно…

А через несколько шагов остановился, тихо сказал Баранову:

- Мы в «Крестах» сидели в одной камере. При мне там была на стене надпись. Чем ее только выцарапали?…

- Была, - вспомнил Баранов. - Первая строка из «Варшавянки».

- Да. «Вихри враждебные веют над нами…» Так было, так еще будет… Они вызвали казаков? Они окружают себя охраной? Значит, не мы их - они нас теперь боятся. Пошли!

* * *

- Опаздываете, господа большевики…

Переступив порог, Рошаль остановился, удивленный таким обращением. Оглядел большую приемную командующего. За столом, на председательском месте, сидел не генерал, а какой-то офицер в звании капитана. И весь ряд стульев у левой стены занимали офицеры. Они чуть повернули головы к дверям, и никто не встал, демонстративно выказывая пренебрежение к официально приглашенной делегации.

- Опаздываете, господа большевики, - повторил сидевший за столом офицер. - Дисциплины не знаете. - Он метнул злобный взгляд на Рошаля. - Почему одет не по форме?

В приемную вошли только Рошаль и Баранов, остальные делегаты, ожидая вызова, толпились в коридоре. Баранов явился в солдатской, аккуратно подогнанной шинели, а на Рошале поверх матросского бушлата была кожанка, перехваченная ремнем. Широкие брюки заправлены в сапоги.

Рошаль обратился к Баранову:

- Мы не ошиблись дверью, товарищ председатель Военно-революционного комитета? - И небрежно кивнул головой в сторону капитана: - Кто такой?

Баранов приподнял худые плечи, недоуменно развел руками:

- Есаул… И зачем сюда пожаловал? Понять не могу. - Потом резко повернулся к недвижно сидевшему ряду офицеров и принял стойку «смирно»: - Нуте-с, господа, извольте встать и представиться. Перед вами товарищ [32] Рошаль, полномочный представитель Совета Народных Комиссаров. - Он отдал Рошалю честь и опять обратился к офицерам: - Кто тут старший?

- Отставить! Забыл, хам, где находишься?

Баранов небрежно взглянул на есаула и скупо, лишь уголками губ, усмехнулся:

- Есаул Сливинский, - сказал он Рошалю. - Тридцать седьмой казачий полк. Вежливости не обучен, да и к чему она ему? Знает, что казаками осталось недолго командовать, выслуживается теперь перед «Национальным комитетом».

Офицеры возмущенно зашумели. Некоторые даже встали, приняв угрожающие позы. И снова есаул взревел командой «Отставить», но уже адресованной к офицерам:

- Самосуда не позволю! У меня есть приказ генерала Щербачева касательно этой встречи. Приступим к делу, граждане комиссары…

Рошаль между тем продолжал разговор только с Барановым:

- Щербачев отдает приказы, хотя я телеграфировал, что без моей подписи ни один его приказ не действителен. Щербачев знает об этом сборище?

Есаул Сливинский схватил со стола какую-то бумагу и, широко расставляя ноги, пошел на Рошаля. Дорогу ему преградил Баранов. Есаул вскипел:

- Эй, председатель ревкома, калиф на час, не путайся… Я дипломатической вежливости не обучен, и мне она… - есаул зло, матерно выругался. - Сколько мне еще командовать - один бог знает, только ваше время кончилось. Иди сюда, питерский комиссар. Подпиши бумагу, что слагаешь с себя полномочия.

Рошаль приблизился к Баранову. С подчеркнутым спокойствием, будто угроза есаула его не касается, сказал: