Когда загорится Луна

«Небу плевать», – хотелось ответить Демьяну, но он молчал. С мамой лучше было не спорить, а теперь она и вовсе осталась там, в его родном городке, когда сын поступил в художественное училище и уехал на «большую землю» – в Георгиевск, подальше от мамы с ее нравоучениями и отца, сбежавшего к любовнице чуть старше самого Демьяна. Бывает… Страница перевернулась, у него теперь свой путь. И только звонки напоминали о том, что где-то есть его семья.

– Что-то ты рано сегодня, Дёма, – заметил охранник, даже не попросив показать пропуск.

Юного художника тут знали все. Его учитель разрешал пользоваться студией. А где еще рисовать? В общежитии разве что скетч какой-то набросаешь, а на съемную квартиру не заработал пока, пусть и хотелось жить в тишине и покое. Ничего, все впереди. Скоро выставка, надо еще немного постараться.

– Опять допоздна будешь?

– Да, наверное, – кивнул Демьян, проходя мимо поста охраны и подцепив с крючка ключи от студии.

– Эх, ладно. Молодость…

Студия располагалась на третьем этаже. Демьян толкнул массивную дверь, достал из тубуса наброски к картине. Разложил их на всех свободных поверхностях. В основном с эскизов на Дёму смотрела девушка. Ее волос пока не коснулась краска, но художник знал: они непременно рыжие, как пламя. И в такую дождливую погоду – чужеродные, не подходящие ни для этого города, ни для сумрачной осени.

Теперь следовало изобразить девушку на картине – для выставки оставалось написать только одно полотно. На ней незнакомка шла в тонком платье по лесу, припорошенному снегом. Шла босиком, платье отливало колдовской зеленью, снежинки таяли в волосах. «Приход весны» – так Дёма собирался назвать полотно. Завершить его, а после стать самым молодым художником, получившим персональную выставку в регионе. Да, не столица, ну и пусть! Главное, у него есть шанс показать огромному количеству людей свое творчество, – шанс, которого, казалось бы, у провинциального мальчишки не должно быть, однако вот он, протяни ладонь – и коснешься. И до столицы Демьян доберется, а пока… Пока было полотно, на котором только предстояло загореться рыжему пламени волос.

Демьян включил музыку на телефоне – «Времена года» Чайковского. Слова сейчас отвлекали бы от творчества, а музыка, наоборот, дарила вдохновение. Кисть двигалась в такт летящей мелодии «Апреля». Девушка на картине шла… Высокая, статная, слишком дерзкая в этом зеленом платье, похожая на сон. Один рыжий локон, другой… Снежинки, не тающие в волосах, – но это только сейчас! Придет тепло, снег растает, и девушка, которую Дёма условно называл Весной, будет подставлять солнцу лицо с яркой россыпью веснушек, танцевать на полянах, звать тепло.

В какой момент все изменилось? Вдруг стало холодно. Демьян провел рукой по лбу, случайно выпачкав лицо красками, огляделся, раздумывая накинуть куртку с капюшоном. Отопление отключили, что ли?

Мокрая капля упала на щеку. Дёма коснулся ее пальцами, поднял голову и замер. С потолка сыпал снег. Большие хлопья таяли, не долетая до пола. Он сошел с ума? Конечно, каждый творец немного безумен, но не настолько же, чтобы видеть снег, падающий с потолка комнаты. Демьян отступил от полотна – и наткнулся на кого-то спиной.

– Здравствуй, Дёма, – пропел женский голос.

Художник рванул в сторону, отскочил к стене, а рыжеволосая девушка в зеленом платье протянула к нему руки с мертвенно-бледными пальцами – он не успел их дорисовать.

– Ты кто? Что происходит? – прошептал Демьян. – Я сплю?

– Конечно, спишь!

Ледяные пальцы коснулись его щеки, скользнули на шею, и казалось: там, где они касаются, кожа покрывается мурашками, а затем становится такой же холодной, безжизненной. Дёма начал задыхаться.

– Ну что же ты, малыш? – спросила девушка, приторно улыбаясь. – Ты ведь создал меня такой, а теперь не желаешь смотреть? – И прижалась губами к его губам.

Демьян оттолкнул ее изо всех сил, помчался к двери, вылетел в коридор – и едва не сбил с ног Павла Владимировича, своего учителя, которому и принадлежала студия.

– А, Дёмка, – улыбнулся он. – Так и думал, что тебе не спится. Что-то случилось?

Демьян хватал ртом воздух. Случилось, да… Но расскажи об этом – и его сочтут безумным. Хотя ему ли привыкать?

– Нет, ничего. В студии душно, – ответил он, цепляясь за ворот рубашки окоченевшими пальцами.

– Как продвигается «Приход весны»?

– Продвигается… Движется… – Дёма еле сдержал нервный смех.

– Тормознул бы ты, – вздохнул Павел Владимирович. – Днями и ночами тут рисуешь.

– Выставка скоро, – выпалил Демьян, ощущая, как отпускает страх. Привиделось… Наверное, он просто не высыпается и задремал над картиной. Бывает же такое!

– Скоро, но это не повод превращать творчество в муку, – улыбнулся учитель. – Давай взглянем на твою «Весну».

И первым прошел в студию. Дёме не хотелось туда возвращаться, не теперь, однако он заставил себя последовать за Павлом Владимировичем. Ничего не изменилось… Холст, краски, эскизы…

– Какая красотка! – заметил Павел, подходя к картине. – Истинная весна, солнечная. Ты прекрасно чувствуешь цвет!

– Спасибо.