Когда загорится Луна

Дёма потянулся к ней, пополняя собственный резерв, а затем направил на щит. Лед отскакивал с неприятным стуком, дорожка под ногами тоже оледенела, и Дёма почти что полз вперед, опасаясь сорваться в снег, из которого уже не сможет выбраться. А потом смерч оказался так близко, что можно было нырнуть в него и раствориться среди снега. Ветер сшибал с ног, усиливаясь с каждой секундой. Дёма пригнулся еще больше. Он не представлял, как можно избавиться от смерча. На что способна его магия? Как можно утихомирить то, что создано самой природой? Казалось, даже земля дрожит под ногами. А может, и не казалось? Потому что снег начал проваливаться, и на белой поверхности теперь зияли черные раны.

– Представь! – крикнул ему Соколов, но ветер проглотил половину звуков. – Пре…ста…

Представить. В этом сила его дара, его таланта! Демьян выпрямился в полный рост, почти сразу чуть не улетел назад, но удержался. Посмотрел в лицо своему ледяному страху, и перед глазами возникла картина: смерч уменьшается, становится похожим на тонкую снежную струю, а потом и вовсе исчезает. Дёма верил в это! Все, чего он хотел, – спасти тех, кто в этом нуждался. Защитить город, который быстро стал ему родным. Знак Пепла не проклятие. Это шанс на обновление, на новое начало и новую жизнь.

Однако стихия не желала сдаваться. Ветер ударил так, что Демьян отлетел на несколько шагов, упал на снег, закрыл глаза, чувствуя, что больше не встанет. Неужели это конец? Сколько людей погибнет… если он немедленно не поднимется на ноги!

И Демьян поднялся. Сосредоточился, снова призвал остатки сил и представил – со всей возможной верой! Сейчас – или никогда. Ураган нужно усмирить, иначе… иначе погибнут люди. А этого нельзя допустить!

– Смерч тает! – радостно воскликнул Леший.

И действительно, воронка постепенно становилась меньше. Демьян держал! Представлял изо всех сил своего воображения, чувствуя, как становятся мокрыми губы и подбородок. Из носа текла кровь, но он не отступал. Ну же! Еще немного!

Воронка смерча схлопнулась. Пропала, будто и не было. Мгновенно стих ветер, прекратили бить ледяные капли. Демьян раскинул руки и рухнул на снег, а над ним на совершенно чистом небе продолжала сиять багрово-алая Луна. Позднее все объяснят погодной аномалией, а пока… Пока Дёма смотрел на нее и не верил, что все закончилось. Не верил в то, что уже завтра сможет вернуться к нормальной жизни. А сможет ли?

– Дёма? – Над ним склонился Соколов. – Живой?

Демьян не нашел в себе сил ответить. Он схватился за руку Искандера, с трудом поднялся и почти сразу снова провалился в сугроб. Леший с Соколовым вытаскивали его, ругались, радовались – всё сразу. А Дёма увидел их…

К ним слетались духи. Шли по снегу, не оставляя следов. Появлялись из ниоткуда. Художник не знал большинство из них, однако некоторые были ему знакомы. Симона, ее парень Самойлов… И там, совсем далеко, бесплотный Павел Владимирович.

– Они уходят, – тихо проговорил Демьян.

– Что? – удивленно переспросил Леший.

– Они уходят, – повторил Дёма, глядя, как растворяются белесые силуэты.

Задержалась только Си. Лёша обернулся, увидел ее и замер. А его сестра сказала:

– Прощай, братик. Мне пора. Свидимся по ту сторону. Надеюсь, нескоро. – И медленно растаяла белой дымкой.

– Си! – воскликнул Лёша. – Симона!

Но ему уже никто не ответил. Только зареванная растрепанная Тася добиралась к ним по снегу, проваливаясь в него, потому что дорожка, созданная Демьяном, постепенно исчезала. Леший выхватил ее из очередного сугроба, обнял и погладил по голове, как маленькую, и Тася вдруг разрыдалась, громко, отчаянно. Она цеплялась за брата, как за последний якорь, который смогла найти.

– Всё, всё… – шептал ей Леший. – Всё закончилось, сестренка. Всё позади.

Это было последнее, что помнил Демьян. Перед глазами потемнело, а щека почувствовала холодный мокрый снег…

Приходить в себя в больнице – то еще удовольствие. Раньше Дёме не доводилась испытывать подобного. Что же, все когда-нибудь бывает впервые. Когда он очнулся, над ним нависал стерильно-белый потолок с одинокой лампой. Потолок выглядел незнакомым, однако сразу захотелось его зарисовать. Демьян попытался подняться и застонал от головной боли. Голова прямо-таки раскалывалась! Казалось, еще немного – и треснет, разлетится на части.

– Дёма?

Он не поверил своим ушам.

– Мама? – просипел он, чуть приподнимаясь.

– Ты лежи, лежи. – Его мать, заплаканная, осунувшаяся, склонилась над постелью. – Я приехала вчера, мне позвонили из больницы. Как так получилось, Дёма?

– Непогода, – проговорил он.

Это все, что его маме нужно знать.

– А я говорила: нечего тебе здесь делать! – завела она все ту же пластинку. – У нас, конечно, тоже снежило, но не настолько! А тут прямо бедствие какое-то!

– Все в порядке, мам. Это могло случиться где угодно.

– А случилось с тобой тут! Что с твоими волосами? Ты покрасил их, что ли?

– М-м-м… Да.