Когда заканчиваются сны

Обедать в тот день я пошёл один и решил заглянуть в кафе неподалёку, мне нравились подаваемые в нём пироги с тарелкой горячего бульона – это было очень вкусно, а главное, сытно и недорого. Закончив с обедом, я заказал чай и достал найденный в сумке блокнот. Открыв его, я был немного удивлён: текст был написан на санскрите и подчерк был точно мой, но, как ни старался, я не мог вспомнить, когда это писал. Бегло его пролистал и отметил, что записи сделаны разными ручками, первая дата проставлена примерно три года назад, а на самой последней странице записаны ещё несколько дат, но без текста. Вообще текст был написан довольно разрежено и без особой аккуратности: на одной странице могла быть всего одна строчка, на нескольких встретил просто какие-то неразборчивые каракули. Всё это очень меня озадачило, ведь я не помнил, чтобы писал нечто подобное. Время обеда подходило к концу и надо было возвращаться в музей, но я решил всё-таки перевести текст на первой странице, он был без даты и состоял из одного абзаца.

Я делаю эти записи с одной целью – не сойти с ума окончательно. Во всяком случае, эти записи на санскрите позволяют мне надеяться, что я ещё не окончательно спятил. К докторам не пойду, ни за что. Я видел, что они сделали с моим сокурсником в университете. Вот когда окончательно сойду с ума, пусть делают, что хотят, мне уже будет всё равно. Часть событий – самое начало, с датами и без, восстановлена по памяти. А дальше – как получится, постараюсь вести этот дневник подробно, но если что-то и пропущу, то что с меня взять…

Эта запись меня очень удивила и по дороге обратно в музей, у меня появились несколько версий, объясняющих существование этого блокнота. И основная версия – это похожий на мой почерк другого человека, знающего санскрит. “Тогда, что блокнот делал у меня в сумке? – думал я. – И вообще, это больше похоже на розыгрыш, только глупый и очень странный. Если же это написал я, а я уверен, что нахожусь в здравом уме, то почему я этого не помню? Может временное помешательство было? Позже надо будет поговорить с коллегами о том, что происходило три года назад.”

Весь оставшийся день я просидел у себя в кабинете, работая с бумагами, и с нетерпением дожидался вечера. А перед уходом с работы заглянул к Оттавио, хотел расспросить его о событиях трёхгодичной давности, но выяснилось, что работает он у нас всего год и ничем мне помочь не может. Поговорить с Кристианом и Майей мне не удалось, они уже ушли, а беспокоить их в нерабочее время не хотелось, у них есть чем заняться и без моих странных расспросов. Я решил поговорить с ними на следующий день в музее или договориться скоротать вечер в общей компании. К тому же за весь день я так устал, что уже не было сил делать что-либо ещё. Но уже поздно вечером любопытство всё же взяло верх, и я решил почитать записи в блокноте.

Следующие записи шли плотно, разделяемые только датами или пустой строкой. Почерк был ровный уверенный и даже если не мой, то очень на него похожий.

Не знаю точно, когда всё это началось и что тому было причиной, но так совпало, что во время моего “помешательства” я переводил с санскрита древнюю рукопись, найденную в архиве музея. Её мне принёс Кристиан Пулле. Эту рукопись я привёз из Индии, но по какой-то причине отложил её перевод.