Когда закон бессилен

Дождавшись прекращения боя, Филимон выскользнул из-за шторы и нырнул в невысокое отверстие справа от камина. Дальше ход сужался и Филимон, улегшись на широкую резиновую ленту, по которой, судя по всему, снизу поднимали топливо для камина, пополз. Через метр наткнулся на прикрученный болтами к ленте невысокий железный ящик. Раздирая в кровь живот и кош, перелез его и чуть не рухнул — лента круто уходила вниз. Он вцепился за край ящика и начал медленно опускать тело. Встав ногами на другой ящик, усмехнулся. С ящика на ящик спустился чуть ниже первого этажа, в подвальное помещение. Спрыгнул в глубокую яму в угольной куче, замер. Не услышал ничего подозрительного и начал выбираться наверх. Неожиданно совсем рядом два раза ударил пистолет. Затем короткая автоматная очередь.

— Там ход! — услышал Филимон громкий голос. Застыл. Выждал несколько секунд и вылез. Увидел приоткрытую железную дверь, медленно, готовый к стрельбе, двинулся к ней. Резкий сильный удар сверху вниз по кисти выбил пистолет. Филимон ударил выбившего у него оружие рослого омоновца ногой в грудь. Блокировав удар правой рукой, омоновец прямым левой врезал Хирургу в лицо. Поднырнув под кулак, Филимон в падении подсек ему пятки и, добивая, каблуком ударил в живот. Вскочил. Услышав какое-то движение за приоткрытой дверью, стремительным прыжком влетел туда. Граф бросил лом, который, прошелестев в воздухе, со звоном ударился о бетонную ступеньку. Филимон вскинул пистолет. Он успел узнать неожиданного союзника.

— Нашел друга? — остановил Графа неожиданный вопрос.

— Ты? — удивился он.

— Там омоновец, — поднимаясь, сказал Филимон. — Давай его сюда и переоденься.

— Чего? — невольно подчиняясь требовательному тону, Граф шагнул к двери. Схватил тело омоновца за ноги втащил в кочегарку.

— Переодевайся, скомандовал Хирург. Граф начал быстро снимать с лежащего камуфляж. Филимон застегнул на своей левой руке браслет наручников, завел руки назад. — Бери автомат, — сказал он надевающему куртку Графу, — веди к воротам. Да переобуйся, — недовольно бросил он, увидев кроссовки на ногах Виктора.

Панасюк растерянно смотрел на телефон. Почесывая волосатую грудь, встал. Машинально подтянул трусы и зашлепал босыми ногами по полу. Подойдя к письменному столу, открыл ящик. Взял из него пистолет, достал обойму. Вставил ее и передернул затвор. С застывшим взглядом, подолом майки несколько секунд протирал оружие. Взявшись правой рукой за рукоятку, обхватил ее левой и медленно, задрожавшими руками поднес пистолет к раскрытому рту и, зажмурившись, нажал на курок.

Зубр с забинтованной головой и следами зеленки на опухшем разбитом лице, прихрамывая, шел за Натальей. Она толкнула калитку и повернулась к остановившемуся Антону.

— Чего остановился? — вздохнув, спросила она. — Пойдем, я сейчас чего-нибудь поесть приготовлю.

Зубр вдруг понял, что не может уйти с турбазы без Натальи. Впервые в жизни женщина для него что-то значила. Он понимал, что шансов спастись очень мало, но твердо решил не бросать ее здесь. Когда на турбазе началась перестрелка, он, вбежав в какую-то дверь, услышал сдавленный женский стон. Рванулся туда и увидел, как здоровенный парень срывает с привязанной к столбу Наташи одежду.

— Все равно всем конец, — бормотал парень. — Я тебя сейчас напоследок…

Зубр, забыв про пистолет, рванулся вперед. Он не был тренированным в рукопашных боях бойцом, с пренебрежением относился ко всем разбивающим кирпичи руками и головами каратэкам. Здоровьем Бог его не обидел, махать кулаками умел, лагеря научили многому. Но уже через секунду, получая сокрушительные удары в живот и лицо, вяло отмахиваясь, с ужасом понял, что этот амбал если не убьет его, то изуродует. Упав от очередного удара, Зубр закатился под стол и тут под руку ему попал пистолет, который выбил у него амбал. Зубр схватил его и разрядилупавшего после первого выстрела амбала. На выстрелы прибежали трое омоновцев. Они быстро скрутили Зубра и начали освобождать Наталью. Едва с нее сняли веревки, как она, оттолкнув одного, бросилась к лежащему вниз лицом Антону. Растерявшимся омоновцам объяснила, что это ее муж и их обоих неизвестно почему похитили бандиты. Муж сумел развязаться, отнял пистолет у этого амбала и убил его. То же она говорила и какому-то молодому мужчине в штатском. Антон понял, что это возможность навешать ментам лапшу на уши и вдохновенно, поражаясь сам себе, со стонами, прилично, без обычной для него лагерной терминологии, рассказывал милиционеру о схватке с бандитом, который хотел изнасиловать его жену. Медики перевязали его раненную руку и наложили лейкопластырь на раны на лице. Их он отодрал сразу, как только их довезли до города и отпустили, сказав, чтобы завтра к десяти явились в управление. Когда его и Наташу выводили из подвала, он увидел, как высокий омоновец подталкивал стволом автомата быстро шагавшего впереди него со скованными руками худощавого человека. Зубр нахмурился. Он только сейчас как-то неожиданно вспомнив это, понял, что омоновцем был Граф.