Когда закончится август (ЛП)

Но с каждой минутой я все больше убеждался, что она решила провести с ним ночь. Могу ли я действительно винить ее? Не было похоже, что я давал ее возбужденной маленькой попке то, о чем она просила меня. Это означало, что она получит то, что хотела откуда-то еще, нравится мне это или нет. Я просто хотел, чтобы это было не с недостойным засранцем, который уже причинил ей боль.

На гравийной дорожке, ведущей к дому Хизер, появилась вспышка света. Я встал, чтобы посмотреть, и понял, что это был тот же самый красный "Цивик", который забрал ее ранее.

Я смотрел, как она выбралась из него.

Когда машина тронулась, она не двинулась с места. Я изо всех сил пытался разглядеть что-нибудь в темноте, но благодаря верхнему фонарю на крыльце я мог различить, как поднимаются и опускаются ее плечи. Она опустилась на ступеньку, обхватив голову руками.

Она плакала.

Блять. Что он с ней сделал?

Моя кровь бурлила.

Вопреки здравому смыслу, я чувствовал, как мои ноги двигаются, одна перед другой, как будто они шли с моим одобрением или без него к главному дому.

— Эй, — позвал я. — Ты в порядке?

Она вздрогнула. — Ты меня напугал.

— Второй раз за сегодняшний день я это сделал.

Она вытерла глаза. — Я знаю.

— Я вышел покурить на крыльцо и увидел тебя с опущенной головой.

— Я в порядке.

— Ты неважно выглядишь.

— Это не то, что ты думаешь.

— Что случилось?

Она покачала головой. — Я плачу не потому, что он причинил мне боль.

Я плачу, потому что нашла в себе силы отказать ему, когда почувствовала слабость. Несмотря на свою уязвимость, я обрела чувство собственного достоинства. И это действительно приятно. Это не печальные слезы. — Она шмыгнула носом. — Ты был прав. Один раз обманщик — всегда обманщик. Даже если он никогда больше не изменит мне, я не смогу смотреть ему в глаза и полностью доверять.

Когда-либо. Я заслуживаю лучшего.

Черт. Хорошая девочка. — Я горжусь тобой.

Я сел рядом с ней на ступеньки.

Она повернулась и посмотрела на меня. — Прости, что вчера вечером поставила тебя в неловкое положение. Не знаю, что на меня нашло.

Я не ожидал, что она заговорит об этом.

— Даже не думай извиняться. Тут не за что извиняться. Ты была откровенна, и я восхищаюсь твоей честностью. Вот почему я должен тебе то же самое.

Это была моя возможность объясниться, поэтому я глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы ты знала: мой отказ не имеет к тебе никакого отношения.

Я не подхожу тебе во многих отношениях, и зная это, я не могу воспользоваться ситуацией, какой бы соблазнительной она ни была.

— Отказ жалит, — сказала она. — Но я не жалею об этих словах, потому что иначе никогда бы не узнала, что ты чувствуешь. Теперь знаю. Тебе не нужно беспокоиться о том, что я снова сделаю что-то подобное. Мне нужно сказать только один или два раза. Суть в том, что я услышала это громко и ясно. Я больше к тебе не подойду.

— Не знаю…ты уверена, что сможешь устоять? — я подмигнул ей.

— Я справлюсь. — Она рассмеялась и вытерла остатки слез. — Мы можем быть друзьями?

Я улыбнулся. — Ну да.

Напряжение в воздухе было очень сильным, но, по крайней мере, она не казалась злой.

Она посмотрела на небо и зевнула. — Я устала, но в то же время я полностью на взводе. Я не смогу заснуть. Ты останешься со мной ненадолго?

Учитывая все, что она мне только что рассказала, это казалось вполне невинным.

— Конечно.

Мне нравилось тусоваться с Хизер.

— Ты в конце концов съел хлеб? — спросила она.

Я рассмеялся. — Нет…но я уверен, что он уже испортился.

— Нет, если ты его поджаришь, — сказала она. — Хочешь попробовать?

Я встал. — Конечно. Давай сделаем это.

Наши ботинки скребли по гравию, когда мы вместе шли к лодочному домику. Стрекотали сверчки. Это была еще одна прекрасная ночь на озере с луной, бросающей свет на дом.

Хизер ждала на крыльце, пока я вошел в дом, чтобы поджарить чесночный хлеб. Похоже, она знала, что делать; я не приглашал ее войти, так что она даже не пыталась следовать за мной.

После того, как я принес хлеб, я отрезал кусок и протянул его ей.

Хизер застонала, когда взяла его в рот. Мой предательский член дернулся от этого звука, и я сделал все возможное, чтобы проигнорировать его.

Она говорила с набитым ртом. — Кто же знал, что вчерашний хлеб может быть таким вкусным?

— Чертовски вкусный, — согласился я, откусывая большой кусок. — Это МММ… bop. МMMBop.

Я сам себя расколол.

Хизер перестала жевать. — Эта песня… была…эм…она просто играла на.… - На твоем айфоне. Она играла на твоем телефоне, потому что ты её туда скачала, потому что тебе нравится дрянная музыка девяностых.

Здесь нечего стыдиться.

— Эй, это десятилетие, в котором я родилась. Я испытываю особую признательность за это. По-видимому, я пропустила много хорошего, когда была слишком молода, чтобы помнить. Так что, возможно, я действительно наслаждаюсь случайной уникальной песней.

— У меня такое чувство, что это не просто случайность. На самом деле, я бы хотел посмотреть, что еще есть в этом телефоне.

Она откусила еще кусок хлеба. — Ты никогда этого не узнаешь.