Когда засмеется сфинкс

— Вы много сделали для меня, освободив из тюрьмы и сняв подозрение. Вы всегда мне нравились. А кроме того, зачем одинокому старику такой большой дом и сад У меня никого нет, кроме вас.

— Нет, Мартин, вы ненормальный. Выбрасываете кучу денег коту под хвост на калеку и нищего, который не только не сможет вам их вернуть, а сам не сегодня-завтра сдохнет в нечистотах под забором. Неужели вы не понимаете — моя песенка спета, я мертвец. Я даже никогда не обращусь к мисс О'Нейли. Молодой, здоровой и красивой. Она будет меня разыскивать, я знаю, она меня любит, но я постараюсь исчезнуть. В конце концов пройдет время, она оправится от потрясения, обретет свое счастье, я не стану ей помехой, хотя она моя невеста, почти жена. Но все же, Мартин, зачем вам-то этот слюнявый альтруизм? Ради чего вы это сделали?

— А ради чего вы когда-то помогли Майку, вдове и внучонку мистера Кребса, наконец, заплатили адвокату, чтобы выцарапать меня из кутузки?

— Я-а! — начал Грег и замолчал. Лицо вспыхнуло румянцем. Ему стало стыдно, ибо у него чуть не вырвалось, что он, Грег, совсем другое дело, он-де благородный, культурный и белый человек, способный совершить самые высокие поступки по велению его души и бескорыстного сердца. Ему стало стыдно, что в подсознании притаились подобные мысли — он не мог серьезно допустить: этот негр, вечный чей-то слуга, способен тоже на проявление возвышенных чувств, доброты и людской благодарности.

— Извините, Мартин. Я болтаю ерунду, простите, пожалуйста. — Он взглянул ему в глаза. — Все это свалилось как лавина, я несу чепуху. Продолжайте. Что там дальше?

— А дальше ничего, мистер Фрэнк. Я кончил. Если не считать, что, узнав, когда вы выписываетесь, заехал за вами.

— Ну а мисс О'Нейли? Она-то где? — Грег поднял брови. — Что с ней?

— Она ликвидировала дела в конторе и в вашей квартире и уехала.

— Как уехала? Куда? — вскричал Фрэнк.

— Этого никто не знает. — Он пожал плечами. — Она не оставила адреса, я наводил справки. Ее нет в городе, а может, и в стране.

— Это невероятно, Мартин. Она чудесная девушка, очень меня любит, мы намеревались осенью пожениться. Этого не может быть, Мартин. Ты говоришь неправду, ты обманываешь меня! — Фрэнк рухнул на диван, прижал ладонь к лицу.

Они долго молчали. Грега трясло, плечи дергались, по щекам лились слезы.

Мартин встал со стула, присел рядом, положил руку на голову Фрэнка и тихо, но твердо произнес:

— Надо мужаться, мистер Фрэнк. Она бросила вас. Кроме того, мисс О'Нейли была непорядочной, плохой женщиной. — Он помолчал и шепотом добавил: — В ту страшную ночь, когда умер хозяин, она была у него. Она изредка навещала его и оставалась до утра. Это началось давно, когда она поступила в контору. Потом хозяин категорически запретил ей, узнав про ваши отношения, но она все-таки снова пришла к нему, очевидно, надеясь на наследство. Мисс О'Нейли и похитила рукопись шефа.

— Ты врешь! — дико закричал Грег, лицо его перекосилось. — Врешь! Врешь! Врешь! — Он, теряя сознание, сполз на пол. Как сквозь плотную пелену до него донеслись слова:

— Мне нет смысла обманывать. От вас я видел лишь хорошее. Полиции я ничего не сказал. Не хотел, чтобы имя мистера Бартлета и ваше трепали газеты. Вам я тоже не обмолвился ни словом — зачем лишнее страдание. Успокойтесь, как-нибудь проживем. Вы останетесь здесь, места хватит. И ради бога, не убивайтесь. Эта женщина не стоит того. Нет, не стоит…

Глава XIV Окончание истории, рассказанной Грегом доктору Эдерсу

Расставшись с доктором Эдерсом у выхода из кафе, Грег, покачиваясь, побрел по тротуару к центру. Мимо проносились шикарные лимузины, обдавая прохожих едким запахом выхлопных газов. На углах улиц торговали цветами. За зеркальными стеклами витрин сверкали самоцветы и золото, струящимся водопадом переливались дорогие меха, лежали горы одежды и деликатесов. Продавцы газет охрипшими голосами выкрикивали очередные сенсации огромной и богатой страны.

На пыльном и заплеванном тротуаре сидел, поджав босые грязные ноги, старик пуэрториканец. Сквозь прорехи в ветхом пончо проглядывало худое, давно не мытое тело. Заскорузлыми пальцами он выуживал из ржавой помятой жестянки гнилые помидоры с осклизлыми макаронами и отправлял их в рот. Впалые щеки, покрытые седой щетиной, были перепачканы томатом.

Из открытого настежь канализационного люка, как чертик из коробочки, выглянул круглоголовый кудрявый негритенок. Захлопал длинными ресницами, показал кому-то язык, состроил рожицу и исчез так же неожиданно, как и появился. Крохотная девчушка в розовом платьице, с бантиками в льняных волосах, размазывая кулачками слезы по румяным щечкам, горько плакала. У ее ножонок расплывался на горячем асфальте стаканчик с мороженым…