Когда зацветает сирень

Но я не решаюсь испортить своими мыслями настроение Громову. Поэтому даже не заикаюсь о произошедшем в библиотеке. Включаю всё актёрское мастерство, которым обладаю, и стараюсь не уступать в эмоциях, зажигающему на концерте Марку. Ор песен, танцы, жаркие поцелуи прямо посреди скачущей под ритм басов толпы. Я и вида не подаю, что, пока Марк обнимает, прижимает меня к себе, не выпускает из рук ни на секунду, одновременно кайфуя и получая драйв от всей атмосферы в клубе, мысль о той брюнетке холодит мою спину.

А я не хочу говорить об этом. По крайней мере, именно сейчас. Сегодня Марк невероятно расслаблен и просто горит эмоциями после концерта.

И его даже совсем не парит, что возле общежития университета мы оказываемся уже около двенадцати ночи. И мой настрой скатывается куда-то на уровень плинтуса. Ну что за день-то?

– Опоздали… – Растерянно дёргаю закрытую калитку, ведущую на территорию общаги, а потом так же оторопело перевожу взгляд на Марка.

А вот стоящий рядом Громов непроницаем. Он лишь спокойно перепроверяет мои действия: тормошит ворота за кованые прутья. И результат тот же – заперто.

– Ну чуть-чуть действительно опоздали…

– Чуть-чуть? Уже полночь. Ты говорил, что мы успеем и проблем не будет, – не могу сдержать досаду в голосе, а порыв пронизывающего ночного ветра заставляет поёжиться и сложить впереди себя руки.

Виновато похлопав ресницами, Марк стаскивает с себя джинсовую куртку и, приблизившись ко мне, заботливо накидывает её на мои плечи.

– Ну раз обещал, значит не будет. Поехали, – вздыхает он.

Смотрю на него снизу вверх, нахмурив брови:

– Куда?

– Домой.

– К кому?

– Ко мне, – беззаботно выдаёт Марк, со всей серьёзностью заглядывая мне в глаза.

Несколько мгновений я молчу, переваривая его предложение. Домой? К нему? И меня охватывает неловкость.

– Нет, Марк, – верчу я головой в отрицании. – Время видел? А что скажут твои родители? Во-первых, это некультурно. Во-вторых…

А Громов лишь смеётся и притягивает меня к своей груди, сгребая в охапку:

– Рыжик, откуда ты такая святая простота взялась? Какие родители? Я давно живу один.

Придерживая полы куртки, льну носом к вороту его футболки и опять молчу в смятении. Один? Что вполне логично. Он мальчик взрослый… Самостоятельный. И ехать к нему домой…

От одной подобной мысли мне становится одновременно жарко и нервозно. Вот только где мне ночевать?

– Не знаю, – бормочу себе под нос, чувствуя покалывание на щеках. – Может, я лучше сниму номер в гостинице?

Разместив подбородок мне на макушку, Марк вздыхает:

– Не ты, а я должен снимать. Это же из-за меня мы опоздали. Решай сама, но если так, то в любом случае я сниму соседний номер. Ночевать одну в непонятном месте я тебя не оставлю, – и твёрдо заканчивает свою тираду.

Стоя в объятиях Марка перед закрытым на ночь общежитием, я всё ещё мнусь с ответом. Мысль о гостиничном номере не радует, но и заявиться домой к Громову я не планировала. Мне стеснительно, волнительно и боязно решиться на это предложение. Это всё же чужой дом. Мужской дом.

– Рыжик, если ты стесняешься или боишься, то выбрось это из головы, пожалуйста. – Он сильнее обнимает, скрещивая свои руки за моей спиной. А потом, шутливо фыркнув мне в волосы, пускает щекочущие мурашки от макушки вниз к шее. – Лягу на полу и приставать не буду. Обещаю.

***

– Так… Направо шкаф, налево ванная, ну а прямо и есть вся моя квартира.

Пропустив меня вперёд, Марк закрывает за нами дверь и щёлкает выключателем. Мягкий, тёплый свет, загорающийся по периметру всего потолка, вытаскивает из темноты пространство перед глазами. И я некультурно ахаю. Ничего подобного ни разу в жизни я ещё не видела. Разве что на картинках в дорогих журналах.

Это даже нельзя назвать квартирой в привычном для меня понимании. У квартиры должны же быть коридор, стены… Но это точно не про дом Марка.

Передо мной огромная комната, одновременно являющаяся и гостиной с диваном, и столовой с кухней, и спальней, кровать которой отделена от общего пространства стеклянной решетчатой перегородкой. Никаких обоев и штор. Бетонные стены и панорамные окна в пол на двадцать пятом этаже. И всего одна дверь. Видимо, та самая ванная.

– Ты голодная? Могу заказать пиццу, – не замечая моего ступора, Марк скидывает кроссовки и, аккуратно поставив их у порога, топает вперёд.

– Не нужно. Мне бы просто душ и отдыхать. – Прочистив горло, всеми силами перебарываю адское чувство смятения.

Разувшись, стягиваю с плеч джинсовку, бережно укладываю её на пуфик у двери и следую за Марком. Мне неловко до мгновенно заледеневших рук и голых стоп, касающихся на удивление тёплой плитки на полу.

И, пока я настороженно рассматриваю логово Марка, погружённое в весьма интимный полумрак, меня ловят в тесные объятия его руки.

– Лика, на тебе лица нет. Ты чего? Тебе здесь настолько неуютно? – Громов чуть ли не с расстройством в глазах внимательно рассматривает моё лицо.

– Нет, что ты! У тебя здесь очень классно. Правда, – тараторю я, укладывая ладони на его плечи. А потом всё-таки вздыхаю: – Просто…

– Просто ты стесняешься.

– Да, – я смущенно кусаю губы.