Когда завидуют мертвым

— Ах ты говнюк! — воскликнул выскочивший на площадку старик. Ворвавшийся в открытую дверь холод разбудил его. — А ну вон отсюда! Запретная зона!

— Я что-то никаких запрещающих знаков там не видел, — невозмутимо ответил Васнецов, не оборачиваясь.

— Тут охранный пост! Это само собой подразумевается! Пошел вон отсюда, я тебе сказал! Сейчас патрулю тебя сдам, и пойдешь на арену, сучонок!

Васнецов наконец обернулся и взглянул на этого часового. Может, и ему тоже врезать? Терять уже особо нечего. Нарушений и так по самые уши…

— Ну что вылупился?! Убирайся, я сказал!

— Разуй глаза, старый…

— Чего?!

— Я говорю, разуй глаза и туда смотри. — Николай указал рукой на холм.

— И чего?

Часовой нервно дернул головой и посмотрел в указанном направлении.

— И чего? — повторил он.

— Слушай, у тебя хоть бинокль есть?

— Чего? — Старик быстро захлопал глазами.

— Я говорю, бинокль у тебя есть, тетеря глухая!!! — закричал Васнецов.

— Ах ты… — Петр полез в карман, что-то бормоча себе под нос. — Вот говнюк, раскомандовался тут. — Он извлек из кармана тулупа обломок бинокля и приставил его к глазу. — Ну и чего? Телега едет с холма. И чего?

— А ну дай сюда! — Николай выхватил этот оптический прибор из рук часового и стал смотреть.

— Вот наглец, вот говнюк, — продолжал бормотать старик.

С холма неслась большая телега на широких лыжах. Подобная тем, с которыми они в Надеждинске отправлялись в лес на заготовку дров. В нее не было запряжено никакое животное. И люди в ней отсутствовали. Но были сложены мешки, и среди них что-то мерцало.

— Черт подери. Да это же фитиль! — воскликнул Николай. — Фитиль горит!

— Чего? — Старик снова захлопал глазами.

— Стреляй, старый! Стреляй по телеге!

— Так это…

— Где оружие твое, черт тебя дери!

— Так вот оружие.

Часовой растерянно указал на укутанный в чехол из звериных шкур большой предмет на треноге, намертво привинченной к металлическому полу площадки.

— Твою мать.

Васнецов стал быстро разматывать шкуры, разметая своими движениями налипший на них снег, пока наконец его взору не предстал внушительного вида, оснащенный оптикой крупнокалиберный пулемет «Утес».

Николай прильнул к прицелу и нащупал окоченевшими от холода пальцами рукоятку и спусковой крючок. Поймал телегу в прицел. Нажал на спуск и… Ничего не произошло.

— Что за мать твою. — Николай озадаченно стал рассматривать оружие. — А лента пулеметная где?! — воскликнул он.

— Отдельно хранится она! В ящике!

— Почему так?!

— Комендантом так предписано! Нельзя патроны на холоде подолгу держать!

— А пулемет можно?!

— А он в мехах!

— А патроны не в мехах были бы?! А?!

— Воруют патроны! Вот всякие ушлепки вроде тебя ходют и воруют! Иди отсюда! Подумаешь, фитиль горит! И что?!

— Это же бомба, баран старый!

— Что?!

— Иди тревогу объяви быстро! Пока пулемет зарядим, телега в мертвой зоне будет! Не достать пулеметом! Да что ты стоишь, немощь старая! Я говорю, тревогу объяви!

Васнецов схватил старика за тулуп и затолкал внутрь, дав ему еще и пинка в придачу.

— Ах ты, щенок, — бормотал старик, сбрасывая с себя сковывающий движения тулуп. — Вот же говнюк. Ну погоди, разберемся с этой телегой, и я тебе устрою… Попомни мои слова, щенок…

Он выхватил стоявшее под стулом ведро из нержавейки и большой разводной гаечный ключ. Затем засеменил по коридору, стуча ключом по ведру, и закричал:

— Тревога! Тревога всем!

Николай бросился к ящику. Тот был заперт навесным замком.

— Черт тебя дери, а ключ-то где? Может тут?

Он судорожно схватил тулуп и стал шарить по карманам. Так и есть. В одном из них обнаружилась связка ключей. Они зазвенели в дрожащих от волнения руках, пока он не подобрал нужный. Схватил пулеметную ленту и, выскочив обратно на площадку, стал заряжать оружие. Замерзшие руки никак не хотели слушаться и делали порой совсем не то, что он от них требовал. Но пулемет все-таки удалось зарядить. Телега уже пропала из виду. Васнецов перевалился через стенку из наполненных песком мешков и стал искать ее взглядом. Телега уперлась в стену Вавилона метрах в семидесяти слева. В сгущающихся сумерках было видно, что фитиль еще горит. Догорает, вернее. Николай накинул на себя брошенный стариком тулуп и прижался к пулемету. Сейчас громыхнет. Сколько там? Килограммов сто или двести? Только бы в живых остаться после взрыва. Только бы удержаться на площадке. Только бы не сорвало «Утес». Ведь должны же сейчас появиться те, кто запустил эту телегу. Они непременно появятся. А я их встречу. Я — Николай Васнецов. Сын майора ВДВ. Кавалера ордена Мужества и Георгиевского креста. Искателя. Могучего воина. Я сын своего отца. Я должен выжить. В моих руках судьбы всех этих ничтожных людишек…