Когда жёлтый карлик выходит на охоту

— До трех побед? — я кивнула, соглашаясь. — Или пока кто-нибудь не вызовет ментов…

Пришлось выпить еще, чтобы ринуться в бой.

— Начинай первым! — смилостивилась я, раз уж обмен все равно неэквивалентный.

Он подумал, огляделся.

— Начнем с простого… Заставь любого парня с тобой заговорить — сама при этом ни слова не произнеси!

Действительно, несложно — уж не вздумал ли он мне поддаваться? Да ему и без поддавков ни за что не удастся меня уделать! Я встала, взяла свой телефон и подошла к стойке бара, внимательно рассмотрела список коктейлей, сделав вид, что выбираю, а потом направилась обратно.

— Девушка! — окликнул меня бармен. — Вы телефон забыли!

Я забрала свой мобильник, благодарно тому улыбнувшись. Риска в этом случае не было вообще — сама работала барменом: в таких ситуациях выгоднее не лезть на рожон, так и чаевых больше оставят. А тут еще и «дорогое» место, так что риск был — чуть ниже нуля.

— Один-ноль? — обозначила я открытие счета.

Антон был недоволен настолько простым решением, но вынужден был согласиться. А теперь была моя очередь призадуматься. И я выбрала, на мой взгляд, самое сложное задание из потенциально выполнимых:

— Поцелуй любую девушку!

Но он отчего-то не испугался:

— А ревновать не будешь? — я только рассмеялась. Давно надо было организовать с ним такие гонки, где на финишной черте мельтешит прибыль! Я не то что о ревности — вообще обо всех своих треволнениях в азарте подзабыла.

Антон чокнулся со мной рюмкой, выпил, тут же поднялся на ноги и двинулся за женщиной, которая только что прошла мимо нашего стола. Схватил ее за руку, развернул, и, притянув к себе, поцеловал в губы. «Девушке» этой, стоит заметить, было лет за сорок — она сидела с подругой двумя столиками дальше нас.

— Что ты… — она, конечно, растерялась поначалу, но потом отпихнула его и теперь таращилась с недоумением.

— Леночка! Не узнала? — невозмутимо поинтересовался у нее Антон.

— Я… не Леночка…

— Ой, простите, обознался! — Антон поднял руки, словно сдаваясь на ее милость, хотя отыграл не слишком-то правдоподобно. Она только отмахнулась, с еще большим недоумением провожая его, садящегося ко мне, взглядом.

Ну, а я старалась ухахатываться над выражением ее лица не слишком очевидно.

— Один-один, — сказал Антон, разливая нам еще по одной. — И отсюда теперь лучше срулить. А то ментов вызовут раньше, чем мы с тобой разогреемся.

На самом деле к тому моменту мы уже просто засиделись: наелись, напились, хотелось движения. В такси мы продолжили наши «пятиминутки». Была очередь Антона давать задание:

— Выпроси у таксиста скидку. Хотя бы рублей двадцать, — он шепнул мне задание на ухо. При этом протянул мне две сотенные купюры — ровно столько, сколько водитель обозначил за наш проезд.

А вот это действительно сложнее. Я всю дорогу общалась с таксистом на вольные темы — а они вообще любители потрепаться, но едва я заговорила о том, чтоб он скинул двадцадку, тон голоса у того сразу изменился:

— Тариф, девушка! И никаких тебе на… на фиг… чего там!

— Да я только вспомнила, что хлеб не купила, понимаете? А больше ни копейки!

— Вы в ночной клуб приехали! — ну до чего ж внимательный водила!

— Я очень-очень прошу!

— Плати, давай, шмар… девушка… чего там!

В безвыходных ситуациях может сработать только одна стратегия — сбить с толку:

— А возьмите натурой остаток, а?

Я думала, что тот хотя бы от замешательства сдастся. Но он почему-то развернулся и посмотрел на до сих пор молчавшего Антона, взглядом требуя объяснений моему поведению. Антон развел руками и ответил на этот призыв только:

— А я-то что? Берите с нее натурой, раз предлагает. Я тут тихонько посижу.

— Платите! — заорал водитель почему-то на меня. — А то я чичаз своим звякну и пи… кранты вам… или чего там!

Признав, что в текущей ситуации других вариантов нет, всучила ему деньги и вылетела из машины. Мой первый прокол. Ну держись, Антон Александрович, теперь я буду играть по-взрослому! Ты еще стократно пожалеешь о своем великодушном «берите натурой»!

В клубе заправились еще коктейлями. Мое задание было коротким и злым: «Стриптиз!». Антон даже улыбаться ненадолго перестал:

— Хм… Э-э… И докуда раздеваться?

Милосердие — признак настоящей царственности:

— Только верх! — и обдала его лучезарностью своей добродетели.

Антон осмотрелся и снова развеселился:

— А ты смелая!

— Я? — изменение его настроя меня озадачило. — Тебе ж задание…

Он приобнял меня и наклонился к уху, чтобы я расслышала каждое слово:

— Помнишь же, что задание можно вернуть? Или ты на мое благородство рассчитывала?

И пошел на танцпол. Я с ужасом переставала рассчитывать на его благородство.

Теперь даже поздно было его останавливать, чтобы перезагадать! Он затесался в плотную толпу и, танцуя, расстегнул рубашку, стащил ее с себя и даже покрутил вверху, глядя на меня со смехом. Люди вокруг него как-то не особо-то и возмущались — он вел себя настолько самоуверенно, что со стороны это даже выглядело красиво. Девочка рядом с ним чуть слюной не захлебнулась — даже замерла, как статуя.