Когда звонит убийца. Легендарный профайлер ФБР вычисляет маньяка в маленьком городке

– Ладно. И, э-э-э, я знаю, что гроб был закрыт, но почтили ли вы просьбу Шари сложить руки?

– Да. Да, мы это сделали, конечно.

– Хорошо, она… ей это понравится. Ей будет приятно. Хорошо, и скажи шерифу Меттсу и ФБР… Черт, даже страшно. Как с Бонни и Клайдом. Они выходят и расстреливают тебя на месте. Если я решу, если Бог даст мне силы сдаться, я позвоню тебе, как я уже сказал. И когда увижу, что они подъезжают, увижу, как Чарли Кейс и шериф Меттс выходят из машины… они узнают меня. Я подойду к ним, и пусть они подойдут ко мне, хорошо? Только чтобы не стреляли.

Во время этого разговора мы впервые распознали в его голосе реальный страх. Возможно, он действительно осознал реальные последствия своих действий. Никаких угрызений совести, конечно, не было – только страх за себя. Его явная обеспокоенность присутствием ФБР и возможностью того, что с ним обойдутся, как с Бонни и Клайдом, которых изрешетили в машине в 1930-х годах, была для нас обнадеживающим знаком и важным поведенческим ключом. Это означало, что теперь у него, скорее всего, будут проявляться заметные для окружающих признаки напряжения: пьянство или употребление наркотиков, потеря веса или неумеренность в еде, возможно, беспричинные разговоры и расспросы других – что они знают о деле. Как только мы услышали эту запись, мы сказали Маккарти по телефону, что это будет одной из ключевых характеристик профиля.

Между тем звонивший продолжал с притворной услужливостью.

– Я доставил ее в округ Салуда, я подробно рассказал вам, как она умерла и все такое. Когда я снял с нее клейкую ленту, на ленте осталось много волос, и это им поможет. Эксперт сказал, что у них возникли проблемы с определением того, как она умерла. И, э-э-э, хорошо, подожди минутку… так, посмотрим…

Он снова потерял ход своих мыслей, и Дон сразу же вмешалась:

– Где клейкая лента?

– А?

– Где клейкая лента?

– Бог ее знает, я не знаю. Ладно, ладно, теперь слушай. Вы получили эту вещь и фотографии по почте?

– Они отправлены?

– Если только их не перехватит ФБР. Они подписаны для тебя. Я попросил Шари Фэй подписать три или четыре письма.

Он сказал, что там будет записка «только для нее лично, написанная почерком Шари», в которой, как он утверждал, она сообщала о намерении порвать с Ричардом, как мы и предсказывали. Изучив виктимологию, мы знали, что это неправда: похититель отчаянно пытался создать мифические отношения с Шари.

– Мы разговаривали с… э-э-э… на самом деле она написала «Последнюю волю и завещание» в 3:12 ночи. Она вроде как пошутила и сказала, что они не будут возражать, если я округлю до 3:10. Итак, примерно с двух часов ночи, с того времени, когда она узнала, до ее смерти в 4:58, мы много говорили и все такое, и она сама выбрала время. Она сказала, что готова уйти. Бог был готов принять ее как ангела.

Наконец-то выказав неподдельный страх, он теперь пытался смягчить ужас заявлением, что Шари якобы шутила с ним, что они много говорили обо всем и что она была готова расстаться с жизнью. Но Дон не позволила ему так легко сорваться с крючка.

– Значит, все это время вы говорили ей, что она умрет, так?

– Да.