Когеренция

«Ничего я не выпилил!» – возмутился Дерезин такой неприкрытой лжи. Он ещё в обойме. И приливная волна, которой он так долго ждал, уже где-то рядом.

«Так лови её», – мелькнуло в голове.

Да-да, нужно ловить её за шкирку, как непокорного пса, как шлюху… Нужно ломать привычный ход вещей! Это момент истины: либо ты их, либо они тебя…

Дерезин вскочил, просыпав кусочки так и не собранной головоломки, замер, прокрался к двери, приоткрыл. Эзры не было. Скотина, не верит, что Дерезин способен убежать. Что же, тем лучше!

Дерезинские смартглассы лежали на столе Эзры. Он надел их жестом специального агента Локера из «Смартеона», смахнул в сторону листопад уведомлений и, озираясь, заспешил к лестнице, стараясь не бежать и контролировать дыхание, чтобы камеры не заподозрили в нём преступника.

Именно преступником он себя ощущал и от этого ликовал. Его поступок был незаконен, а может быть, антигосударственен, и значит, как и пятнадцать лет назад, он снова стал бунтарём. «Змея сбрасывает кожу», – думал он злорадно, воображая лицо Эзры, когда тот не застанет его за собиранием детских головоломок.

Воздух на улице оказался душным и особенно ароматным: пахло то ли почками тополей, то ли этим желтоватым реагентом, которым отмывают от асфальта следы биоразлагаемых шин. Воспоминания о лагерном холоде, которые мучили Дерезина ещё пять минут назад, показались странным анекдотом.

Перед зданием было людно, и Дерезин не сразу сориентировался, куда ему идти. Лица искрили перед глазами, как выпущенная в лицо хлопушка. В самой возможности увидеть чьё-то лицо, особенно женское, было что-то неприличное, будто Дерезин долго жил в арабских странах и отвык от девушек без хиджаба.

Где же он? Очки услужливо вывели фрагмент карты в окрестностях Тёплого стана, но сам район был ему незнаком. До ближайшего кафе с мороженным оказалось метров пятьсот.

Дерезина почему-то неодолимо потянуло к офисному зданию на противоположной стороне улицы, но он вдруг вспомнил о мороженом и о том, что, может быть, вся его судьба зависит от того, съест ли он шарик-другой… Он зашагал в направлении стрелки навигатора.

Навстречу ему попадались абсурдно счастливые семейные пары с детьми, которые то играли в мяч прямо у обочины, то читали старомодные книги с картинками. Пропаганда в дополненной реальности была лишь реакцией нервной системы города на бездетного Дерезина, но сегодня не вызывала у него обычного раздражения. Когда он оседлает новую волну успеха, задумается и о детях. Пусть рекламируют.

Беспилотники, распознав его нервное возбуждение, останавливались раньше обычного. Дерезин ловил на себе лиловые отблески их взглядов, понимая, что весь его демарш снимается тысячей камер, а значит, рано или поздно будет раскрыт и пресечён. Но он шёл вперёд за трассировкой навигатора, наблюдая за убывающим счётчиком расстояния.

Ещё несколько раз ему хотелось свернуть с пути, но мысль о мороженом оказалась сильнее. Кафе находилось в подворотне и называлось совсем не «Мёд и пламень», как думалось Дерезину. Оно называлось «Кафе». Виртуальной вывески не было, зато была самая настоящая, старая, облезлая, с мерцающим невпопад светодиодным вензелем.

Дерезин оробел, будто внутри его поджидала целая толпа охранников во главе с Эзрой. Но всё же потянул дверь и шагнул внутрь: кафе было тесным и почти пустым. Сидящая у окна девушка, увлечённая своими очками, на него не отреагировала. Дерезин покряхтел у входа, готовясь при необходимости объяснить свой визит, но потом вдруг шагнул к стойке и требовательно постучал.

Из подсобки вышел усталый азиат, беззлобно и тупо глядя на Дерезина.

– Мороженое, – проговорил тот, стесняясь, словно просил средство от геморроя. В углу поля зрения на небольшом экране он видел девушку. Поза её как будто стала напряжённой.

«Подслушивает», – подумал Дерезин.

«И что такого? – спорил он сам с собой. – Подумаешь, заказал мороженое».

Азиат смотрел на него безразлично, напоминая восковую фигуру монгола.

– И кофе, – спохватился Дерезин.

Азиат, слово не услышав, переспросил с акцентом:

– Мороженая… Какая?

– А какие бывают? – растерялся Дерезин.

– Пломбир, эскима, клубника…

– Малиновое, – отрезал Дерезин, удивляясь собственной вескости.

«Откуда у них малиновое?» – подумал он с досадой.

Азиат кивнул:

– Малина… Ещё чёта?

– И кофе. Чёрный. Двойной.

Азиат снова бесстрастно кивнул. Дерезин приложил запястье к платёжной метке, всё ещё наблюдая за девушкой, которая снова потеряла к нему интерес и жестами копалась в своих очках.

Дерезин украдкой огляделся. Кафе было мрачным и неухоженным: типичное заведение для обитателей третьих зон. На грязных столах отпечатались следы чужих трапез и подслащённых драм. Муха летала из стороны в сторону с целеустремлённым видом, словно тоже работала здесь.

Через приоткрытую дверь Дерезин видел азиата. Скорее всего, один из китайских казахов, что сбежали в Россию в канун ханьских чисток.