Когнитивная симфония (СИ)

Рашель терпеливо ждала, согнув здоровую ногу и стараясь не тревожить больную. Чувствуя неодолимый стыд за тот минутный порыв, Андрей распаковал аптечку — шприц был на месте. Секундой спустя игла вонзилась девушке в бедро.

— Это успокаивает, — прошептала ординатор, пока он вводил раствор.

— Мы остались вдвоём, — Андрей устало опустился на пол рядом. Действие стимулятора проходило, и, как всегда, теперь больше всего хотелось спать. Даже абсолютное спокойствие Рашель уже не вызывало раздражения. — Как нога?

— Боль уходит, но в остальном всё по-прежнему, — она закрыла глаза. — Ханна мертва?

— Да, — он подумал, что даже сейчас эмоций в её голосе почти нет. — Но, по крайней мере, не мучилась. А нам это ещё предстоит. Метеорит влетел в склад и задел реактор, припасы заражены радиацией.

— Если цела шлюзовая камера, там должно быть оружие. По пуле нам с тобой хватит.

— Это-то всегда успеется, — буркнул Андрей и подумал, что никогда так не поступит. Иначе сразу направил бы катер вниз, а не пытался до последнего вывести его на посадку. Нет, он будет до последнего цепляться за жизнь, даже зная, что обречён. Такой уж характер. — Не надо спешить.

— Ты выглядывал наружу, — Рашель не спрашивала, и Андрей ощутил себя последней сволочью.

— Да, — признался он.

— Что там?

Он облегчённо вздохнул, понимая, что оправдываться не придётся.

— Там... — пилот запнулся, вспомнив красный огонёк. — Пустошь и фиолетовый кустарник, насколько хватает глаз.

— На Клэр не должно быть жизни, — тихо сказала Рашель.

— Но она есть. Когда в звёздном справочнике обновлялась статья про спутники Финна?

— Дата не указана, но давно. Система Проциона почти не исследовалась, когда стало ясно, что пригодных для колонизации планет здесь нет.

— Нет? А мы тогда где сейчас? Откуда здесь кислород и растения?

— Я бортинженер, а не астрофизик, — ординатор откинула со лба прядь волос. — Не знаю.

Несколько минут они молчали. Рашель, казалось, спала, а Андрей размышлял, сказать ли ей о красном огоньке или нет. Он не сомневался, что огонёк — дело рук разумных существ: слишком ровный и чёткий, никакой пожар так выглядеть не может, даже если тут есть чему гореть. Маяк для визуальной навигации — вот что это такое. Осталось только понять, зачем он там нужен. И кто им руководит.

— Я видел ещё кое-что, — наконец проговорил Андрей.

— Кое-что? — Рашель открыла глаза.

— Да. Очень далеко. Красный сигнальный огонь, что-то вроде маяка.

— Вот как... — она вздохнула и задумалась. — Там, наверное, можно найти помощь.

— Да. И завтра мы туда выдвинемся.

— Мы?

— А ты хочешь остаться здесь?

Рашель покачала головой.

— Без воды нам туда не дойти.

— На камбузе уцелел бак с оперативным запасом. На несколько дней хватит.

— На несколько дней для тебя одного, — уточнила она. — А со мной тебе придётся идти очень долго. Вероятность...

— Так! — рассвирепел Андрей. — Никаких вероятностей!

— В тебе говорят эмоции, — вздохнула ординатор. — Успокойся и послушай голос разума.

— Я не пойду один!

— Пойдёшь. Вероятность моей смерти при текущих условиях — единица. Твоей — тоже единица, если мы отправимся вместе, и почти девять десятых — если пойдёшь один. Выбор очевиден.

Таким тоном она могла бы сообщать прогноз погоды на завтра. Ледяное спокойствие, то самое, что всегда раздражало Андрея при общении с этой девушкой, да и с другими подобными ей. И если во время полёта он аккуратно прятал свои эмоции подальше — в конце концов, личное отношение к ординаторам не должно влиять на работу — то теперь сдерживаться не мог и не хотел.

— Засунь свои расчёты в задницу! — рявкнул пилот, вскакивая на ноги. — И запомни раз и навсегда, черта с два я позволю тебе помереть!

— Почему? Ты ведь не любил меня, — её голос был по-прежнему бесстрастен.

— Да потому, что ты — мой экипаж! — Андрей ткнул в неё пальцем. — И человек, пусть даже тебе генетики мозги набекрень сделали! Хватит с меня и Ханны. Знаешь, там, откуда я родом, ну, ещё на Земле, древние говорили: «сам погибай, а товарища выручай». Так что хочешь или нет, а я найду из чего сделать костыли, и пойдём мы вместе. И умрём, если что, вместе. Понятно?

— Хорошо, — кротко ответила Рашель. — Пусть будет по-твоему.

Андрей облегчённо вздохнул. Ему всё же удалось переспорить холодную логику ординатора.

Он никогда не понимал Рашель. Компьютеры на ножках, счётчики, живые калькуляторы — как только он ни называл таких, как она. На земле, конечно. В космосе нет Андрея Комарова, а есть живая функция, и больше ничего. В космосе он сам становился ординатором, подавляя эмоции и руководствуясь только разумом. Там иначе никак: те, кто позволял себе срываться или нагнетать обстановку, обычно быстро заканчивали с полётами. Но это достигалось тренировками и самоконтролем, ординаторы же были такими всегда. Иногда Андрею и вовсе казалось, что мир для них — всего лишь колонка цифр, которые можно загнать в уравнения и рассчитать, получив нужный результат. Вот и сейчас Рашель говорила о своей участи, как о чём-то абстрактном, лично её никак не касавшемся. Уж на что Андрей хорошо знал характер ординаторов, а всё равно взбесился.