Кого будем защищать

Зерна этого сокровища у нас рассыпаны и хранятся во всех слоях общества, хотя по большей части — тоже в слоях обездоленных. Сами они не взойдут и урожая не дадут. Реально, только государство могло бы их собрать и оживить. Казалось, что эту работу, пусть негласно, и произведет в конце второго срока администрация Путина. К несчастью, признаков такого поиска пока не видно, даже в ближнем социальном окружении власти, в госаппарате. Более того, наблюдается продолжение демонтажа тех структур, в которых зерна рациональности хранились, хотя и в латентном состоянии, просто вследствие самого предназначения этих институтов (в науке, образовании, армии).

Есть, впрочем, слабая надежда, что этот поиск ведется, но настолько хитро и с таким уровнем конспирации, что его ни ЦРУ, ни мы не видим.

Как и человек, государство не знает, когда придет его смертный час. Но разумный человек, заболев, все-таки лечится. Для того Бог и наделил его разумом и волей, чтобы он не потакал угрожающей судьбе. Как хотелось бы, чтобы появился в государственной власти нынешней России сгусток разума и воли, чтобы заняться лечением болезни, поразившей наш организм.

2008г.

Без компаса скептического разума

Один из мощных факторов, «не выпускающих» нас из кризиса, — практически полная утрата Россией ее обществоведения. Сложное общество, погрузившееся в кризис неизученной природы, оказалось без обеспечения связным и упорядоченным знанием научного типа. При этом с арены сошло поколение стариков, обладавших запасом неявного знания, данного опытом. Это положение само по себе есть культурная катастрофа для городской индустриальной страны. Она имеет множество катастрофических следствий во всех срезах общества.

Конечно, от СССР осталась масса обществоведов, но научное знание живет и прирастает лишь в сообществах, а его-то не стало. Оно просто уничтожено реформой. Так армия, ставшая толпой обезоруженных оборванных людей, а также бродящих по лесам мародеров, теряет боеспособность.

Советское обществоведение на излете СССР было ущербным. И все же это была служба контроля за «технологией мысли». На конференциях, совещаниях и в личных беседах разговор шел в ключе рациональности. Люди были связаны интеллектуальной дисциплиной — можно было определить проблему, договориться о понятиях, цели и средствах, о мере и критериях, о постулатах, гипотезах и логике. Все это со скрипом, но работало. Теперь этого нет в принципе. Нет площадок и жанра разговора, в которых можно было бы поставить и обсудить проблему. Люди пугаются самого предложения совершить такую операцию, как будто их вовлекают в подготовку террористического акта. В 1989-1992 гг. было много совещаний и семинаров с западными обществоведами. Наши, в общем, были методически слабее, но это были сообщества, сравнимые по типу рациональности. Сейчас «нашего» сообщества нет. Кое-кто встроился в «их» сообщество и обсуждает там дела России «среди своих», а здесь работает вахтовым методом. Нам от этих мало проку.

По понятным причинам, такого распада не произошло в естественных науках. Их сообщество съежилось и впало в анабиоз, но не утратило связующую его основу. Ибо оно служит знанию, свободному от проблемы добра и зла. Обществоведение одной ногой стоит на объективности, а другой — на этических ценностях. Эту вторую ногу реформа у него отрубила, грубо и грязно. Произошло общее заражение крови.

На мой взгляд, этот провал для страны опаснее, чем паралич естественных наук. Их миссия сейчас — выжить. Можно подождать, подпитка знанием о природе идет и из мировой науки. А вот изучать психозы и синдромы нашего больного общества иностранцы не будут, а если и будут, то, скорее всего, нам же во вред. Врач должен быть своим. А сейчас читаешь или слушаешь выступления наших обществоведов на разных совещаниях, и безумцем-то по большей части оказывается как раз врач.

Конечно, психологическое состояние «армии обществоведов» хуже некуда. Отказавшись от этикетки марксизма, они внедряют в сознание ту же структуру мышления, что и раньше, но с этикой, вывернутой наизнанку. К тому же ликвидация «цензуры» марксизма освободила такие темные силы, что произошел откат в методологии, которого мало кто мог ожидать. Зачастую это даже не откат, а «прыжок в сторону» от привычных культурных норм. В рассуждениях царят отсутствие логики и полная оторванность от реальной жизни, радикальный наивный идеализм — при какой-то аномальной безжалостности к человеку и системам его жизнеобеспечения.

На первый план вышла фигура эксперта. Его функция — легитимация решений «верхов». Эксперты, имитируя беспристрастность, заменяют проблему выбора, которая касается всех граждан, проблемой принятия решений «верхами». При таком подходе исчезают вопросы типа «Хорошо ли вздувать цены на хлеб и тепло?», они заменяются вопросом «Как лучше это делать?».