Кого не видят глаза

– Двадцать семь, двадцать восемь… Маричи, – отозвался тот, не прерываясь. – Местный аналог даитьянских адри, но из орклитового сплава. Тридцать пять, тридцать шесть… Не такие мощные, зато перезаряжаются почти моментально.

Огибая диван-пылесборник, Аня запнулась о стоящую рядом коробку.

– Сорок восемь, сорок девять… Ты всегда такая неуклюжая или только когда тебя похищают на другую планету? – поинтересовался Лир с издевкой. – Пятьдесят…

– Только когда враг моих друзей пытается подружиться со мной, – съязвила в ответ землянка, заглянув в коробку. Там лежали предмет, отдаленно похожий на сломанный металлоискатель, светильник без лампочки и три голубоватых кристалла с трещинами.

– Я знаю кое-кого, кто оценит твой хлам, – заметила Аня, вспомнив комнату Ирнея в Келасе.

– Много кто оценит мой хлам, иначе я бы не стал здесь его прятать.

– Почему не продашь?

– Не все приобретается, чтобы продавать.

– Большую часть вещей, что мы так бережно храним, любой другой с легкостью выбросил бы. – Ане вдруг захотелось пофилософствовать. Или же просто поспорить с Лиром. Вывести его из себя, увидеть, как далеко он способен зайти, обличить его истинную натуру. – Только наши воспоминания делают вещь уникальной, не позволяют нам с ней расстаться.

Лир задумчиво посмотрел на девушку, но ничего не ответил.

– Ванная там, – наконец произнес он, указав на дверь из матового стекла за стеллажом. – Полотенце вроде было на раковине.

– Горячая вода, надеюсь, есть?

– Надейся, что вода вообще есть. – Лир скинул куртку и плюхнулся на диван, пнув по дороге громыхнувшую от удара коробку, содержимое которой Аня рассматривала. – И это, к твоему сведению, не хлам, а недоработанное изобретение.

Ничего не добавляя, фомор с наслаждением принялся вскрывать упаковку принесенного с собой еще теплого кушанья.

Аня распахнула стеклянную дверь. К ее разочарованию, ванная комната оказалась до банальности простой и скромной. Сбоку на потолке крепился душ, на стене под ним две кнопки – для горячей и холодной воды. Рядом унитаз и раковина, в которой, как и обещано, лежало сложенное вчетверо полотенце, а также зубная щетка и кусок мыла.

Изучая обстановку, краем глаза Аня видела, как Лир, поняв, что забыл вилку, взмахнул правой рукой. Столовый прибор по безмолвному приказу поднялся со своего места на столе, медленно проплыл по воздуху и остановился точно в пальцах фомора. Кожа на запястье Хэллхейта слабо замерцала, как у Дафны с Никком.

Аня хотела было уже закрыть за собой дверь, чтобы принять душ, о котором давно мечтала, но еще раз взглянула на расслабившегося наследника патилского трона и невольно раскрыла от удивления рот.

Раньше она не разглядывала Хэллхейта вблизи, тем более во время их встречи в Пайтити, когда все боролись за «Книгу Судеб» и право выжить, а сейчас… Сейчас больше ничего не могло отвлечь внимание Ани.

Как только мерцание на руке фомора померкло, стало видно, что по руке от запястья до самой шеи у него тянется ужасный шрам. Как отпечаток расколовшей ночное небо молнии, бледные рубцы расходились в разные стороны, уродуя кожу.

– Откуда это? – Аня аж поморщилась. Что могло оставить такой след? И при каких обстоятельствах?

– Не нравится – не смотри, – сердито проворчал Лир. Тут же радость от поглощаемой пищи пропала с его лица.

Но Аня не отвела глаз. Кожа на шраме зажила неровно, неестественно извивалась, бледно-розовый цвет переходил кое-где в серовато-пунцовый.

Лир нехотя продолжил, поняв, что землянка не отстанет, если не получит ответ:

– Удивлен, что ты до сих пор не заметила. Видела у даитьян татуировки?

– Да, Никк назвал их жидкими кристаллами. Но у них они выглядят…

– Более привлекательно? – Лир насмешливо вскинул брови. – Такие татуировки они делают в специальных лабораториях. Это сложный, трудоемкий процесс. Нужно расплавить кристалл до жидкого агрегатного состояния таким образом, чтобы он не потерял свойство аккумулировать энергию, затем капля по капле вживить под кожу, повторяя очертания вен. В общем и целом, задание не для каждого нейрохирурга, если задуматься. И то, что ты видишь у меня, – он дернул плечом, и кожа на локте натянулась, став иссиня-багровой, – сделано мной саморучно. Кустарным методом, так сказать.

– Но зачем?

– Вот зачем.

Лир снова взмахнул обезображенной рукой, на поверхности шрама снова появился едва заметный блеск. Стоявшая на кухонном столе бутылка с водой взмыла вверх, пролетела мимо Ани и упала прямиком в ладонь фомора. Довольный собой, он щелчком открыл крышку, сделал пару глотков и опять стал уминать обед.

– И это, должно быть, жутко больно, – сглотнув, добавила Аня.

– О-о, ты не представляешь. Плоть разъедает, как от огня, – с напускной загадочностью подтвердил Лир, прожигая Аню черным взглядом. – Будто раскаленное железо по сердцу, будто кипящая лава по жилам, будто пламя самой преисподней внутри тебя. – Он сделал паузу, а потом рассмеялся. – Но зато в поединке теперь мне нет равных.

«Какое самоуверенное утверждение», – подумала Аня и хлопнула дверью ванной.