Кого не взяли на небо (СИ)

Зомби потянулся к ней гниющими руками, покрытыми полопавшимися язвами, и в этот момент его голова разлетелась ошмётками, в очередной раз обдав распрямляющуюся Соткен тошнотворными брызгами и смрадом.

Она отреагировала новым неудержимым фонтаном рвоты.

Рядом возник Скаидрис — подхватив меч, юноша добивал копошащихся вокруг них мертвецов. Лив слегка морщился, когда чёрная кровь и густая слизь попадала ему на лицо.

— Как ты можешь? — беспомощно вопросила кривушка.

Лив криво улыбнулся ей:

— Всё-таки «Травма», но мы ещё живы, — проговорил он, отсекая последнему ползущему к нему трупу лысую бошку, которая, откатившись в сторону, продолжала щелкать зубищами,— И вслушайся, тёть: какой же охуенныйсаундтрек!

* * *

В жёлтом свете больной луны глаза Бездны различили груду продолговатых предметов, сваленных в проёме очередной подбашенной арки.

«Это же гробы», — подумала девушка, пытаясь раздавить прыснувшую из под её ноги тощую крысу.

Грызун разразился злобным писком, когда носок армейского ботинка расплющил кончик его облезлого хвоста, но вырвался и юркнул в темноту.

— Монакура, это ж, блядь, гробы, — прошипела Аглая, задирая лицо вверх: там, под сводами арки находилась лохматая голова.

— Немерянная Куча Гробов, — согласился бывший барабанщик.

— Тёть, — пискнула девушка, — Что делает хуева туча гробов в этой зассаной подворотне?

— Неважно, — ответила Йоля, — Поверьте мне, мои хорошие: эти долбаные ящики — самое безобидное из того, что нас ждёт впереди.

И она вытолкала их прочь из арки. Они оказались на круглой площади, в конце которой кривилась убогая кирха, протыкая покосившимся шпилем небо, залитое нездоровым светом ущербного полумесяца. Пространство вокруг обступили облупленные трёхэтажные дома: черепичные крыши обрушились вниз, двери и окна забиты досками, на входных дверях намалёваны белые кресты.

На середине площади высился пьедестал: на нём стояли чьи-то широко расставленные ноги, обутые в высоченные ботфорты. Превосходно вылепленная задница, затянутая в облегающее трико, заканчивала композицию — выше неё ничего не было.

Бездна обошла памятник и залипла, уставившись на гигантские бронзовые признаки мужского достоинства. На пьедестале имелась табличка, гравировка сообщала:

«Gilles de Rignac, citoyen d'honneur de la ville».

— Гиллес де Ригнак, — восхищённо прошептали девичьи губы.

— Жиль де Риньяк, почётный гражданин города, — поправила её Йоля, — Это французский язык.

— А кто такой этот Жиль? — спросила Бездна.

—«Я в душе не ебу», — призналась Йоля, старательно выговаривая слова запомнившейся ей русской поговорки; она тоже удивлённо разглядывала выпирающие бронзовые подробности, — Но мне кажется он нам не враг.

— Мы попали во Францию? — нахмурился Монакура Пуу, — И где остальная часть месье Риньяка?

— И это не важно, мой хороший. Нам нужно выполнить условия контракта: всё остальное, происходящее здесь — не более чем морок, наваждение. Слышите?

Она подняла палец, прикоснувшись к уху.

И тогда они услышали.

Подошвы ног ощутили вибрацию, исходящую от кривой брусчатки мостовой. Потом послышался гул; он нарастал, приближаясь одновременно со всех сторон. Гул превратился в топот, топот стал маршем.

По улицам заброшенного средневекового городка, чётко печатая шаг, маршировали солдаты, и бой глухих барабанов, плывущий впереди них монотонными ритмами, завораживал. Подкованные сапоги глухо отстукивали по древним камням; детские голоса уныло тянули заупокойную. Свет десятков факелов разгонял больную темноту улочек, приближаясь к площади перед церковью.

Все четверо застыли на месте, очарованные атмосферным приближением врагов.

— Спрячьтесь, — Йоля тряхнула мокрыми от пота волосами, словно отгоняя докучливую мошку.

Она вжалась спиной в пьедестал, опустив кончик меча вниз между широко расставленных ног:

— Устроим засаду.

Монакура Пуу, схватив заворожённую Бездну, потащил её обратно под сень арки, забитой трухлявыми гробами, где они и повалились за какой-то гнилой саркофаг, выставив наружу стволы штурмовых винтовок.

* * *

Соткен обессиленно привалилась спиной к обветшалой стене дома и сползла вниз, прямо в грязную лужу на мостовой. Толстые колготки гордых ливонских леди моментально промокли на заднице, но от этого стало немного легче. Она зачерпнула ладонью вонючую воду и плеснула себе в лицо. А потом ещё раз. Кровь и трупная жижа неупокоенных мертвецов стекали по её щекам бурыми ручейками.

Рядом плюхнулся Скаидрис, хлюпая красным распухшим носом — забавным жителям городка удалось таки засветить ливу в наглую морду. Отдышавшись, он перевалился на бок и навис на женщиной, которая умывалась водой из сточной канавы.

— Зацепили? Дай посмотрю.

Левое обнажённое предплечье Соткен покрылось коркой из крови и грязи; оттуда обильно текло. Скаидрис несколько раз нажал на рану, извлекая из измученной женщины хриплый писк, после чего скептически оглядел детали её гардероба: болтающийся броник, тесный этнический жилет и рваный сарафан, плавающий в канаве обмякшим парашютом.