Кого за смертью посылать

– Вот, – сказал Кот, указуя на избу. – Теперь так не строят. Видишь, Жихарка, что творится? Правильно мы этих многоборцев всю жизнь грабили! И еще будем грабить! Вот у Дрозда ключица заживет – и пойдем опять по большим дорогам купцов досматривать!

– С вами, отцы, не пропадешь, – сказал богатырь, почесывая пораженную голову.

– Это так, – важно согласился Кот.

– Они с Дроздом чуть из-за бабки не подрались! – донес кузнец и подавился смехом.

– Круто наша полоняночка за дело взялась! – сказал Колобок. – Ликование в природе происходит. А всё мы! Так что не горюй! Случалось мне и во дворцах жить, и в хижинах убогих. Зато ты теперь понял, какие люди неблагодарные!

– Да нет, – сказал богатырь. – Они просто глупые, и даже не глупые, а…

как бы это сказать… Ну, не выросли, что ли? Я бы, может, и сам несколько лет назад громче всех глотку драл у княжеского терема.

– Тоскуют по бессмертному житью, – сказал Окул. – Работать нужды не было, есть не хотелось… Можно было даже не дышать… А ты взял и враз их этого лишил!

– Да, – вспомнил Жихарь. – Кощей успел уйти?

– Еще как успел-то! Пятерых молодок за собой увел! – сказал Кот.

Кузнец вдруг помрачнел лицом:

– А вот сказитель Рапсодище не успел. Повесили его. Сочинителей всегда первых вешают, чтобы не сочиняли.

– Как же вы допустили…

– Не разорваться же было! И главное, кто? Те же, что вчера его песни слушали!

– Кого же они теперь-то слушать будут? Вот не ждал, не гадал, никогда за него душа не болела…

– Не терзайся, – сказал Окул. – Живучи на погосте, всех не оплачешь. Иди лучше к своим, только разбуди их тихонечко…

Жихарь снял с шеи Колобка и пошел в избу. Дверь Окул укрепил железными скобами, петли смазал – отворилась она бесшумно.

В сенях спал Дрозд, у самого порога, так что пришлось через него перешагнуть.

Окошко в избе было завешено темной тряпицей, сквозь которую солнце еле пробивалось. Карина лежала на лавке, такая же спящая, какой богатырь ее видел в последний раз, только сон был другой – тревожный, маетный. Ляля и Доля лежали в обнимку под столом на старой шубе, лица у близняшек были чумазые.

Сын-младенец устроился в колыбели – в той самой, которую некогда сколотил для Жихарки на скорую руку Кот или Дрозд. Он не спал, а внимательно смотрел на отца. Даже с каким-то укором.

– Блин поминальный! – прошептал Жихарь. – Да ведь я за всеми за этими мелкими делами про имя-то позабыл!

Он осторожно вынул младенца из колыбели, подошел к окну и, улыбаясь неведомо чему, стал тихим голосом перечислять-напевать все известные и дорогие ему имена.

На какое имя дитя откликнется – то ему и носить.

Красноярск, 1998 г.