Коготь дракона. Сага лунных башен

Меж тем аукцион шел своим чередом. На торги выставили молодую персидскую рабыню, чья красота тотчас же привлекла многих покупателей. Ее купил Гаиус, племянник Тиберия, надменный молодой человек с крупными чертами лица, волосатыми руками и ухмылкой, похожей на волчий оскал. Горящими глазами безумца племянник императора проводил персиянку, которую вели его слуги.

Когда почти все рабы были распроданы, Тиберий начал проявлять нетерпение. Он словно очнулся от сонной дремы, став раздражительным и недовольным.

— Достаточно, — приказал он Патроклу, — пусть несут золото и драгоценности. Великие боги, я не могу оставаться здесь до заката!

Патрокл, раболепно кланяясь, поспешил известить аукционеров о желании императора. Немедленно два мускулистых эфиопа водрузили на возвышение огромный черный сундук. Один из рабов откинул массивную крышку, открыв содержимое на всеобщее обозрение. От блеска и изобилия драгоценных камней, украшений, золота и серебра по толпе прокатился изумленный вздох. Патрокл, однако, заметил, что взгляд императора оставался холоден.

Глашатай, подняв украшение, лежавшее на самой вершине груды, держал его в вытянутой руке, чтобы каждый из стоявших внизу мог его рассмотреть.

— Сто сестерциев! — прокричал он. — Кольцо выполнено с безукоризненным мастерством. Украшено драгоценными каменьями. Кто предложит больше?

— Дай взглянуть, — тихо сказал Тиберий, но его сразу же услышали. Глашатай передал кольцо телохранителю императора, который протянул его старику. Это было необычное украшение. Оно было выполнено с изяществом в виде свернувшегося в три кольца змея, кусающего свой хвост. В глазах из ярко-желтых камней таилось некое подобие жизни.

Император был зачарован безделушкой. Ноздри его раздувались, он пристально смотрел на кольцо, восхищенно поглаживая тонкие чешуйки длинными пальцами. Затем тиран, словно поддавшись гипнозу, стал всматриваться в желтые глаза рептилии.

— Я возьму его себе, — проговорил он наконец, не отрывая взгляда от кольца. — Двух сотен сестерций, думаю, будет достаточно?

— Более чем достаточно, Цезарь, — просиял Патрокл, дивясь несвойственной Тиберию щедрости. — Благодарю тебя, император.

Тиберий, однако, совершенно его не слушал. Он что-то шептал, продолжая вертеть в руках кольцо.

— Никогда не встречал ничего подобного. Здесь сокрыта какая-то темная тайна. Эта штуковина не может быть простой безделушкой для богатых бездельников.

Наконец император нашел в себе силы оторвать взгляд от желтых очей змея. Повернувшись к своему племяннику, он приказал:

— Гаиус, заплати две сотни сестерций.

— Я предлагаю три сотни! — вдруг раздался голос из толпы. Патрокл от неожиданности охнул и побледнел.

— Кто это сказал? — спросил он сбивающимся голосом, шаря глазами по рядам покупателей.

— Это сказал я, — отозвался высокий темноволосый мужчина, — и предлагаю за кольцо три сотни сестерциев.

Патрокл наконец разглядел незнакомца лет двадцати, сильная и гибкая фигура которого разительно отличалась от оплывших силуэтов купцов, теснившихся в первом ряду. Из-под темных бровей мужчины пристально смотрели глубоко запавшие глаза, непокорные волосы разметались по плечам. Патрокл не смог решить, было ли лицо незнакомца красивым или безобразным. Широкий рот с плотно сжатыми губами, высокие скулы, чисто выбритый подбородок. Одет он был в алую тунику и черный плащ. На поясе его висел короткий кривой меч из тех, что используют фракийские гладиаторы на арене. Правая рука мужчины опиралась на длинный темный посох, искусно вырезанный из дерева в форме вьющейся змеи.

— Глупец, — зашипел Патрокл, сбегая вниз и подходя к наглецу, — ты что, не узнал императора Тиберия? Торг закончен, кольцо продано!

— Я знаю императора, — сказал незнакомец, отвесив легкий поклон в сторону сиденья Тиберия, — но я так же знаю закон! Я предложил цену большую, чем Цезарь, и имею право на торг.

Патрокл побледнел, предчувствуя императорский гнев, демонстративно пожал плечами и отошел от опасного безумца. Тиберий, однако, лишь улыбнулся, загадочно щуря глаза.

— Парень прав, — неожиданно сказал старик. В голосе его слышался еле скрытый сарказм. — Сейчас он находится под покровительством законов Римской империи, и негоже императору нарушать их. Я, в свою очередь, подниму цену до четырех сотен. Что ты скажешь на это, юноша?

— Пять сотен сестерциев — мой ответ, Цезарь, — немедленно отреагировал незнакомец.

— Неужели пять сотен? — Казалось, Тиберия охватило какое-то мрачное веселье, от которого по спине Патрокла побежали ручейки холодного пота. — Это кольцо так много значит для тебя? В свою очередь, я вынужден предложить семь сотен. Что скажешь?

От волнения мужчина крепко сжал свой посох, угрюмо нахмурив брови. Внутри него шла какая-то скрытая борьба. Наконец он с большим усилием, словно бы вопреки собственной воле, произнес низким голосом:

— Тысяча… Одна тысяча сестерциев!

Толпа ахнула, и заволновалась, словно море.

Тиберий скрестил на животе тонкие пальцы, да так, что Патрокл услышал хруст костей. Император улыбался:

— И это все, на что ты способен?