Коготь и Кровь (СИ)

– Я все еще здесь, – нахмурился Ксай и оторвался от созерцания следа от ножа, а Рони внутри разозлился, что о них говорят так, словно не замечают. – Чего я не знаю?

– Твой профессор тебе расскажет, – знахарь закончил вливать целительную энергию, серебристый туман рассеялся, оставив лишь багровый выпуклый шрам.

Во взгляде Леннара мелькнуло сочувствие или Ксаю лишь показалось? Но отвечать он явно не собирался, придется дождаться рассказа профессора. Что же, ждать он научился.

Боль немного утихла, стоило знахарю отнять руку. Дышать стало легче. И даже силы словно бы вернулись. Ксай вдохнул полной грудью и немного поморщился. Леннар нанес целебную мазь и заклеил шрам медицинской салфеткой.

– Рана серьезная, болеть будет еще какое-то время, не спеши, – предупредил он. – Повязку снимешь через два дня, потом промывай и смазывай шрам дваждый в день.

Естина не стала задавать бесполезных уточняющих вопросов, только покосилась на спящего Беркаса.

– Ору не оберемся, когда он увидит пустую клетку, – вздохнула она. – Иди сюда, княжич, у нас нет оснований держать тебя здесь, как и винить в произошедшем.

Ксай осторожно поднялся на ноги. Слабость тут же вернулась, как если бы он провел в койке несколько дней. Впрочем, кажется так и было. Пришлось опереться на Леннара, а после на профессора Рувина, чтобы не упасть.

Естина сняла с него наручник, убрала в шкаф и достала оттуда его вещи – местную одежду, форму и наруч с Кэтасом. Она хотела что-то сказать, но то ли сомневалась, то ли не находила слов. Зато Леннар нашел.

– У нас другая проблема, Естина. За княжичем идут агатары из клана Лис. Это из-за них он потерял запас кристаллов.

– Они уже здесь? – встревожилась ламрин. – Сколько их?

– Не знаю, но готов предположить, что хирд, – ответил Ксай и повернулся к профессору Рувину. – Если вы пришли за мной, учитель, то уходить нам нужно так, чтобы они знали. Наверняка они уже тут. Нужно увести их за собой.

«Что?! – возопил Рони. – Зачем?! Пусть местные с ними разберутся, их же больше.»

«Да, но сколько мирных жителей пострадает при этом?» – невозмутимо ответил Ксай.

«А в других мирах мирных жителей нет или они неприкасаемы?» – ерничал кэтас.

«Ты прав. Но план мы будем составлять позже, когда у нас будет полная информация.»

«Вот то-то же, – проворчал Рони. – А то тоже мне, герой выискался. Снова же забьешься в дальний угол и будешь руководить.»

«Рони, мы же договорились уже.»

Кэтас не стал отвечать, только фыркнул презрительно.

– В агатарском хирде от пяти до двадцати солдат, – заметила Естина.

– Я лишь однажды видел их относительно близко. По моим ощущениям их около десяти. Что такое, профессор? – уточнил он, заметив мрачный вид Рувина.

– Я объясню, мальчик мой, это долгий разговор и не на ходу. Собирайся и пойдем.

Профессор ответил спокойно, с намеком на действительно серьезный разговор. Если бы Ксай мог, он бы уже встревожился.

«Что еще произошло? – проворчал Рони. – Ну почему мы не можем просто решить проблему, их обязательно наваливают еще. Всегда было так сложно?»

«Нет, –усмехнулся Ксай. – Только иногда.»

Глава 22

Ксай сидел на кровати в номере гостиницы и смотрел в одну точку. Сердце гулко и больно бухало о ребра, отдавалось в душе пустотой, в мозгу билась только одна мысль: «его больше нет». Память услужливо показывала картины прошлого: совместные игры, занятия, разговоры. И его больше нет… мудрого, сильного, доброго… больше он не улыбнется, не вставит остроумную реплику, не даст совет. Он мертв и превращен в пепел.

Серьезный разговор с профессором закончился, так и не начавшись толком. Рувин успел лишь со скорбью назвать причину, по которой отправился искать Ксайрона – его отец погиб, Дому нужен князь, а Ксантар на эту роль плохо подходит.

После слов «твой отец погиб шесть месяцев назад» Ксай медленно опустился на кровать, обхватил голову руками и ушел в себя. Некоторое время Рувин еще пытался что-то говорить, теребить его, но сдался и тихонько вышел в соседнюю комнату.

Рони тоже притих и дал время своему создателю побыть наедине с горем. Он понимал, что Ксаю плохо, но понять всей глубины горя не мог. Кэтас никогда не имел никого столь близкого, потому никогда и не терял. Впрочем, горе он уже видел, и не только видел, но и причинял.

В памяти всплыл образ женщины из отдаленной деревни на Драгеруне. Было подозрение, что местные сотрудничают с повстанцами, и хозяйка приказала ему выяснить, так ли это. Рони втерся в доверие к жителям, нашел доказательства и начал тихо устранять виновных. Муж той женщины оказался одной из его жертв. И она оплакивала его на плече кэтаса, не зная, что именно он оставил ее вдовой.

Слова, что говорила в тот день женщина, заставили кэтаса задуматься о природе скорби. Позже он слышал подобное не раз, но именно тот, самый первый случай, прочно врезался в память. И вот сейчас, когда горе Ксая начало потихоньку выплескиваться из него тихим шепотом, Рони с удивлением заметил, насколько оно похоже на все слышанное раньше.

– Что ты оплакиваешь, создатель? – спросил он вслух с любопытством.

– Что? – вздрогнул от неожиданности Ксай.