Коготь химеры

Десантировались с «вертушки» в пятидесяти километрах от базы противника. Классика жанра. Ближе транспортный вертолет подойти не может. Наблюдательных пунктов по ближнему периметру достаточное количество, и засветка транспортно-боевой вертушки типа МИ-171Ш противником трактуется однозначно — РДО (разведывательно-диверсионная операция) спецназа. В обратку — повышенная боевая готовность. И хрен ты к ним подойдешь. Да и вертушку могут завалить. Потому как школа одна и та же, да и учителя одни и те же… И воевали совсем недавно плечо к плечу в Афгане. Как там у Пушкина: «Враги!.. Давно ли друг от друга нас жажда крови отвела…» Эх, эта гребаная мужская жажда крови…

А пехота-матушка, она царица и полей, и лесов, и гор. А морская пехота — еще и морей. И пятьдесят километров по любой местности для матерого профи спецназа ГРУ — дистанция плевая. Хоть днем, хоть ночью.

В расчетную точку вышли аккуратно и строго по графику, перед самым рассветом. А рассвет в горах… Рассвет в горах нужно видеть. Хотя бы раз в жизни. Описать его словами невозможно. Получится нелепо…

Серега, основной снайпер, залег в камнях. Трое бойцов прикрывали его по периметру. Двое — запасного Димку. Тот обосновался в леске. У Сереги «винт» допотопный, дедовский, если не прадедовский. Трехлинейка Мосина-Нагана образца 1891 г. Правда, ручной работы, сделанная по индивидуальному заказу в 1941 г. Оптика — более позднего производства, но тоже дедовская. Серега спал с этой винтовкой в обнимку, как с любимой девушкой. И с расстояния в полтора километра валил любую цель — статичную или динамичную — фирменным щелчком в правый глаз, висок или затылок. А глушитель никогда не использовал. Ведь хлесткое, сухое, но звонкое «Я!» его «винта» — победный крик снайпера. Его законное право, которое признавали все.

Аул проснулся как полагается — к утреннему намазу. Эти намазы — самое уязвимое место всех мусульман. Время, посвященное общению с Аллахом, для мусульманина свято. И в это время он беззащитен, как младенец, и просчитан до секунды. Намаз полевой командир творил в доме — в специальной комнате для молений. Затем выходил на крыльцо дома, где его приветствовали все домашние. Там же, на крыльце, он принимал доклады боевиков. Затем завтракал во дворе, под сенью громадного платана, который на Кавказе именуется чинарой. После завтрака, если не предстояло никаких дел по его черному ремеслу, праздно валялся на тахте. Все время что-то жрал, курил кальян — одним словом, бездельничал.

Снять его можно было и на крыльце, и под чинарой во время еды, и позже. Но операция была расписана посекундно. Промедление грозило срывом и большими неприятностями. Население аула разбредалось по окрестностям по своим нуждам. Кто собирал хворост, кто набирал воду из горной речушки. Детишки мотались по всем направлениям. Это еще полбеды. А вот сторожевые дозоры, которые регулярно патрулировали местность, несли реальную опасность. Боевики в дозорах опытные, глазастые. К тому же местные жители. Замечали и сломанную ветку, и примятую травинку. Война научила всех и всему. Тем более что в тот период российский спецназ набрался опыта, умения, заметно активизировался и представлял серьезную угрозу для бандформирований, дислоцировавшихся в местных поселениях. И теперь здесь, в глухих горных районах, боевики уже не чувствовали себя, как раньше, — в полной безопасности. И безнаказанность свою здесь уже не ощущали.

Командир вышел на крыльцо после намаза, строго в расчетное время. Серега не стал долго париться. Его винт издал победное «Я!» — и затылочная кость чеченского ваххабита вместе с кровавой мозговой кашей влетела в стену двухэтажной сакли.

«Уходим», — раздалась в наушниках короткая команда Сиротина, и группа слаженно и отработанно начала отход. Сначала собрались возле большого валуна в леске, а от него — бегом, цепью. Десятикилометровый бросок по пересеченной горной местности.

— Стоп, привал пять минут, — наконец приказал Сиротин и первым плюхнулся на травку. Отдышавшись малость, сказал: — Так, бойцы, сейчас мы отклоняемся от намеченного маршрута и лезем во-он на ту горушку, резво лезем. Объясняю зачем. Противник уже просчитал наш путь отхода. Потому одна их группа висит у нас на хвосте, а другая… Другая, используя подручный транспорт, наверняка обходной дорогой двигается нам наперерез.

Он достал из-за голенища карту местности, «пятиверстку», развернул на колене и ткнул пальцем в точку на карте.

— Вот здесь нас должна подобрать «вертушка», а здесь, — он чиркнул по карте ногтем большого пальца, — они нас будут ждать, и мы никак не минуем и не обойдем это место. Зато с той горушки мы можем свалиться с тыла прямо им на голову. Заодно и собьем задних со следа. Высотка лесистая, и наш подъем они видеть не будут. Вопросы есть?

— Есть, товарищ капитан, — по-школярски поднял руку прапорщик Омельчук, самый опытный в группе боец и закадычный дружок Сиротина.

— Давай, прапор.