Коготь химеры

Док к концу обеда расслабился и почувствовал себя так, словно находился в надежном схроне во время выброса. Даже включился во всеобщий веселый разговор обо всем и ни о чем. Балагурил, отпускал комплименты королеве, даже безобидно подтрунивал над местными порядками и обычаями, — но в допустимых этикетом пределах. Однако кто и когда установил правила этого этикета? Король-президент наконец выдернул из-за ворота салфетку, промокнул пухлые, вывернутые наружу, как у любого негра, губы.

«Вот только не у каждого негритоса они такие сальные, эти губы, — саркастично отметил про себя Док. — Да, зажрались их величества. Их бы на месячишко в Зону, да банку консервов раз в сутки с сухарем. И то роскошь. Местная босота, небось, тухлятиной питается, да и то, если повезет».

Президент Суареш бросил скомканную салфетку на стол, поднялся, тяжело отдуваясь. Тут Док его понимал — сам натрескался до одышки.

— Что ж, сеньоры, прошу всех в мой бирюзовый кабинет. Рюмка французского коньяка, чашка арабского кофе, кубинская сигара — все, что нужно нам, мужчинам, и для задушевной беседы, и для… расслабухи.

«Да он еще и философ! — хохотнул Док. — Только сауну забыл и голых телок — для… расслабухи».

Бирюзовый кабинет короля, как и все кулуары, скромностью не отличался. Наоборот, все та же помпезность, шик, блеск и красота. Своеобразная красота — в чисто туземном вкусе. И лишь картина Рембрандта на стене кощунственным диссонансом выпадала из стандарта.

— Копия? — шепотом осведомился Док у Денисова.

— Обижаешь, — шмыгнув носом, ответил тот. — Конечно, подлинник.

Все чинно расселись вокруг низкого, «журнального», как говорили в Совдепии, столика, вырубленного из цельного куска горного хрусталя. Пять кресел, мягких глубоких «ракушек», обтянутых крокодиловой кожей, — ровно по количеству мужчин. На столе — коробка кубинских сигар. Мастера Хуго Домингеса, естественно. Платиновые сигарные ножницы. Благородно, достойно, по-королевски. Родни Суареш раскурил сигару, затянулся, как полагается, вполовину затяжки, блаженно прикрыл глаза.

Пузатые коньячные бокалы, бутылка коньяка «Хеннесси», поднос с кофейником и крохотными чашечками материализовались на столешнице, словно по мановению волшебной палочки. Вышколенная королевская прислуга работала безукоризненно. Субстанция, распыленная в бескрайных просторах космоса, организовалась на мгновение в плотную материальную структуру и снова растворилась в беспредельных глубинах и вышинах.

— Ну, колись, старый авантюрист. Тебя, похоже, только могила успокоит, — откровенно любуясь старым другом, после третьей сигарной затяжки выдохнул Суареш. — Что задумал в этот раз?

Денисов сжал в ладонях бокал с коньяком, хищно поводил над ним красным носом, пригубил, раскатал мизерную клоповью дозу языком по нёбу, кивнул в сторону Дока:

— Сереге нужен золотой рудник. Небольшой такой рудничок. Понтовый, заброшенный, чисто для прикрытия.

— Ноу проблем. — Король радушно развел руками. — На территории Республики много заброшенных по причине непродуктивности золотых рудников. Выбирай любой — отдам задаром.

Дед принял на вкусовые рецепторы еще одну минимальную дозу коньяка, игнорируя ножницы, откусил кончик сигары зубами, щелкнул золотой настольной зажигалкой «Ронсон», пыхнул в четверть затяжки.

— Тут дело очень тонкое и деликатное. Потому по поводу рудника я обращусь к Навумбу. Стоп, стоп, не заводись. — Денисов предостерегающе поднял руку, заметив, как гневно взметнулись брови его королевско-президентского величества. — Я сейчас все объясню. Да, да, вы не любите друг друга. Поделили территорию и вынуждены поддерживать военный нейтралитет и соблюдать границы. Это я не для тебя говорю, а поясняю ситуацию Сереге. А ему, повторяю, для прикрытия нужен такой рудник, чтобы к нему не могла добраться ни одна собака. Я даже не подразумеваю какой-либо аудит. Просто ни один поганый нос не должен сунуться туда, ни один шакал не должен подойти ближе чем на километр. Такой рудник можно найти только на территории Навумбу. Почему? Поясняю. Земли, контролируемые Навумбу, — «терра инкогнито». Совершенно глухое, дикое и гиблое место. Сам Навумбу — дикарь-людоед, чудовище. А ты, ты, Род, и это я утверждаю без преувеличений и не желая тебе польстить, на данный международный политический момент самый цивилизованный и продвинутый в Центральной и Южной Африке правитель.

При этих словах Суареш гордо выпрямился и смущенно кашлянул.