Коготь

– Да, спасибо тебе Семен. Я в порядке. – Кошка попыталась встать. – И даже могу идти. Ой! – Она захромала и коту пришлось слегка поддержать ее, прежде чем она, сжав зубы, потихоньку побрела к выходу с крыши.

– Негодяи вывихнули мне лапу. А может быть и сломали. А этот. Как его. Крысоед. Он где?

– Отдыхает внизу, у его любимой лавочки и готовиться предстать перед Судом Трех Мохнатых, а это, как известно, путь в один конец. Пойдем, тебя нужно уложить, иначе лапка распухнет и тебе будет туго.

Осторожно, троица спустилась вниз, и Семен проводил Перчинку до ее места в подвале, где она обычно проводила дни и отсыпалась. Аккуратно уложив подружку на чистых мягких тряпочках, в свое время заботливо натасканных сюда домовитой хозяйкой, Семен направился к вожаку стаи, чтобы доложить ему обо всем случившемся. Толстомяс же отмахнулся от этого доклада, простонав, что его убивает собственная печень и ему тоже нужно слегка вздремнуть.

Зефир, вопреки ожиданиям Семена, спокойно отнесся ко всей произошедшей ситуации, сказав только, что пока окончательно не расцвело, Крысоеда необходимо убрать с асфальта. Каким бы подлым он не был, каждый член стаи имеет право на достойное погребение. Белоснежный кот распорядился, и несколько пушистов помускулистей мигом утащили убиенного в заросли дикой травы. Там его душа должна будет вознестись на небо, ну а бренное тело, по традиции, станет пищей для множества мелких и крупных животных и насекомых. Такова жизнь.

Глава 8

Прошла неделя. Перчинка отлеживалась в своем укромном месте, залечивая поврежденную лапку, так как просто растяжением или ушибом дело не обошлось. У нее был перелом и кошке необходимо было усиленное питание, витамины и минеральные вещества. Семен ухаживал за подружкой как мог, бегая по двору, стараясь выклянчить у сердобольных пожилых соседок пару пачек кошачьего корма. Иногда он отирался около магазинов, и все то, что мог добыть там, относил в подвал.

Сам Семен за эти дни похудел и уменьшился в размерах. Теперь он почти ничем не отличался от среднестатистического дворового кота, ну разве что был немного плотнее и крепче. Иногда он навещал свою родную комнату и почти всегда находил на полу миску с творогом, отварное мясо и фрукты. Родители помнили о нем, но сам кот, похоже, почти окончательно трансформировался в пушистого представителя семейства кошачьих и только немногочисленные воспоминания, иногда мелькающие в голове, пока еще не давали ему окончательно забыть о том, кто он и откуда появился на этот свет.

Самой главной его заботой на данный момент стало полное выздоровление Перчинки и, судя по ее состоянию, лечение благополучно продвигалось к закономерному финалу.

На сегодняшний вечер у них вдвоем была запланирована длительная прогулка, так как заживающую кошачью лапку нужно было разрабатывать и нагружать. Толстомяс, который также изредка навещал раненого члена стаи «Фелис 32», обещал присоединиться к ним, дабы, в случае непредвиденных обстоятельств, стать, как он выразился «толстым увесистым талисманом, оберегающим друзей и годящимся на все случаи нелегкой дворовой жизни».

– Ты еще не готова? – Семен нетерпеливо переминался с лапы на лапу у входа в подвал, пока Перчинка не спеша прихорашивалась, занимаясь кошачьим туалетом чуть ли не втрое дольше того времени, которое обычно тратят на это дворовые и домашние кошки.

– Ничего, потерпишь. – Кошка подула на вибриссы, смахнула невидимые пылинки с передних лапок и еще раз проверив, все ли в порядке с шелковой шерсткой, наконец то вышла наружу, в летнюю парящую духоту питерского июня.

– Куда прикажет Ваше Кошачество? – Семен был готов идти куда угодно, лишь бы побыть с кошечкой, в которую, если говорить человеческим языком, он уже давно «влюбился». На самом деле, в его кошачьей плоти уже давно играли брачные гормоны и ему не терпелось остаться с Перчинкой наедине, но пока она была еще слаба и поэтому не была способна к брачным играм.

– Давай просто погуляем по двору. Далеко заходить не будем. Всякое может случиться. Хотя, как я поняла, к нам может присоединиться Толстомяс. А он всегда сможет отогнать от нас даже самых агрессивных бродяжек.

– Ну и я на что-нибудь тоже сгожусь. – Семена как обычно задела эта манера Перчинки язвительно прохаживаться на его счет, но он решил сейчас не спорить с кошкой, уступая ей право говорить все, что ей вздумается.

– А почему Крысоед, – пусть пушистая душа его всегда найдет там наверху миску с кормом, – так резко отреагировал на нашу невинную прогулку в соседний двор, тогда, когда все это случилось? – Семену давно хотелось задать кошечке этот беспокоящий его вопрос.