Коготок Большого Взрыва

Однако единственное, чего он добился за всё время исследований, был неутешительный вывод: «дольки апельсина» и трубы, их соединявшие, не являлись аналогом космической станции, подобной сконструированным людьми. Ни один бак не имел внутренних помещений, которые можно было использовать в качестве лабораторий, технических центров, бытовых модулей и кают для обитателей комплекса. Все баки заросли «мхом», анализ которого дал пищу для размышлений кванконику экспедиции Руби Кноху, отвечающему за работу компьютеров корабля и всей кибертехники. Он и выдал идею, поддержанную остальными астронавтами: судя по остаточной электрической активности сплетений «мха», баки представляют собой искусственные мозги, соединявшиеся когда-то в единый организм. Трубы же меж ними служили каналами связи.

Конечно, гипотеза имела изъяны и порождала много вопросов, к примеру, о том, почему «мозги» оказались на Биче без дополнительной гарнитуры и обслуживающей инфраструктуры. Но времени на философское обсуждение вопросов у астронавтов не было.

– Я бы ещё задержался здесь, – заикнулся Балмер, не слишком обрадованный решением Харрисона.

– Мы не изучили и тысячной доли Бича, – резонно заметил Арни Браннер. – Надо пролететь вдоль него и выбрать наиболее интересные объекты.

Никто ему не возразил.

Седьмого января в тринадцать часов по времени Вашингтона «Ниагара» отдалилась от Бича на двести километров и направилась к середине трёхмиллионнокилометровой трубы, включив все свои научно-исследовательские системы, датчики и локаторы. Предполагалось идти вдоль струны и записывать всё, что попадало в объективы видеокамер и в антенны излучающей аппаратуры.

Сто пятьдесят километров на Биче не было видно ничего, что представляло бы научный интерес. Да и сама труба больше напоминала паутинку, обсыпанную крошками. Она то сужалась до толщины макаронины диаметром в сантиметр, то расширялась до нескольких метров. Крошки – ледяные и снежно-газовые наплывы – не превышали в диаметре десятка метров.

Потом система обзора подала сигнал «внимание», компьютер подключил другие диапазоны электромагнитного спектра для синтеза полноценной картинки, и астронавты увидели самую настоящую гусеницу!

Её длина достигала километра, диаметр – около полусотни метров, туловище было разделено на сегменты, как у настоящей гусеницы, а всё тело зеленовато-серого цвета поросло редкой щетиной из чёрных шипов. Была у «гусеницы» и голова с двумя полушариями, напоминающими фасетчатые глаза земной личинки бабочки. А к трубе Бича, в данном месте достигшей диаметра сотни метров, «гусеница» цеплялась множеством сосочков, опять-таки напоминающих лапки гусеницы.

Харрисон остановил корабль, затем подвёл его ближе к Бичу.

«Ниагара» зависла над удивительным образованием. Экипаж приник к экранам, ошеломлённый точным отражением «гусеницы» в космическом объекте.

– Садимся! – обрёл дар речи Балмер. – Если этот червяк – живое существо, то…

– Он только и ждёт твоего появления, – сострил Арни Браннер. – Выйдешь к нему – проглотит без малейших сомнений.

– Почему проглотит? – не понял эксперт.

– Потому что червяк, как ты выразился, провёл на Биче много лет и наверняка очень голоден.

Астронавты засмеялись.

– Садиться не будем, – объявил Харрисон. – Запустим зонд с аппаратурой, зафиксируем параметры, сделаем томографию и пойдём дальше. Сюда мы вернёмся в любой момент.

– Давайте хоть флаг оставим, – предложил разочарованный Макс Фьюри. От решения капитана он пострадал больше всех, так как чаще всего на Бич высаживался именно он. – Я спущусь и закреплю флаг на башке этого червяка.

– Никаких спусков! – отрезал Харрисон. – Флаг можно десантировать и с помощью зонда. Работаем дистанционно.

Астронавты перестали шуметь, принимаясь за стандартные обязанности, каждый – свои по регламенту.

Через час стало известно, что «гусеница», очевидно, и в самом деле представляет собой живое существо. То есть представляла около миллиона лет назад, судя по экспресс-анализу; таков был её возраст. А вот каким образом она попала на Бич, можно было только догадываться. Никаких обломков конструкций, которые можно было бы идентифицировать как следы разбитого космического корабля, на Биче не оказалось. Впечатление было такое, будто «гусеница» сама подлетела к суперструне, да так и осталась на ней, по каким-то причинам не имея возможности улететь.

Негативные ощущения, испытываемые астронавтами, начали усиливаться, и Харрисон отвёл «Ниагару» от Бича на тысячу километров. Экипаж вздохнул с облегчением, радуясь небольшому отдыху.

Двинулись дальше, используя бытовой отсек чаще, чем раньше.

Через сто километров открыли сидящую на Биче лягушку, которая оказалась геометрической игрой попавших на струну и замёрзших причудливыми фестонами газов – гелия, водорода и азота.