Когти ангела

— Никак нет, что вы, как можно… Мясо отягощает дракона, не позволяя ему сподобиться ангельского чина, как мудро сказал величайший ученый Драфим. Это, с позволения вашей милости, так называемый фальшивый кролик из лапши и морковки.

— Ах, из лапши и морковки… Ну-ну, это можно, это не запрещено.

Тонкие кроличьи косточки даже не хрустнули на зубах капрала. Он поглотил тушку целиком и очень натурально удивился:

— Действительно, из лапши и морковки. Оч-чень вкусно! Налево кругом, ребята, здесь все в порядке.

И патруль, чеканя шаг, отбыл.

На центральной площади патруль несколько задержался возле Королевского музея искусств, из дверей которого летели на булыжник мостовой полотна и шелковые свитки с изображениями сверкающих драконов, писанными в далекой Желтой стране. Вместо них в галерее размещали работы художников из Апельсинового края, специализировавшихся почти исключительно на рисовании ангелов.

Из-за ближайшего заборчика детского сада неслись трогательные голоса нестройного хора драконышей: «По светлому небу мы дружно летим, Великое Змейство восславить хотим».

Над стадионом эскадрилья хорошо тренированной молодежи осваивала приемы серафимского пилотажа. С земли несся хриплый рык начальника команды: «Легче, легче! А чтоб тебя… это ж не ангел, а летающая бочка! Куда ты прешь, идиот, ложись на крыло и пла-авненько атак разворачивайся… Глаза горе имей, что ты буркала выкатил?!»

На рынке толпа активисток движения «Вперед к ангелизму» долго и сладострастно топтала полудикого невежду из Чертовых Оврагов, который, не имея понятия о том, что творится в столице, привез на продажу парную конину. Этот селянин мало интересовался политической жизнью и даже не знал, что и Чертовых-то Оврагов более не существует, а называется сия местность отныне Херувимский Чертог.

Патруль пресек беспорядки и уволок невежду-деревенщину под сломанные крылья в подвалы дворца, чтобы в тихой интимной беседе выяснить, по чьему вражескому наущению действовал сей недоумок.

Капрал для начала выбил недоумку два клыка и велел стоять смирно.

— Давай рассказывай, кто научил?

— Чего «научил»?

— Кто тебя, паршивца, научил привезти в столицу эту проклятую конину?

— Чего «проклятую»? — селянин даже обиделся. — Хорошая конина, господин капрал, парная. Мы завсегда…

— Ма-алчать! Я тебе покажу — завсегда! Не прикидывайся дурачком, я тебя насквозь вижу! Зачем мясо привез?

— Так что мы, господин капрал, завсегда мясом торговали. И дед мой, и папаня покойный, и я сколь годов мясо в город вожу, и никогда ж ничего, завсегда довольны были…

— Вот. Вот ты и попался. Это что ж получается — семейка ваша ядовитая «завсегда» отравляла славное племя драконов вредным для здоровья мясом и тем самым на долгие годы отодвигала приближение к ангельскому чину. Диверсант ты, и папаня твой покойный. Стой! А где ты это… мясо взял?

— Так что, господин капрал, мясо это мы завсегда в Южной степи промышляем, а потом, значит…

— Все. Хватит. Ты еще и шпион к тому же. За сколько, ублюдок, продал южанам своих братьев-драконов, которые без пяти минут ангелы? Уберите его с глаз моих и утопите.

В эти дни главнокомандующий Драполеон переживал серьезную семейную драму. Его жена, одна из красивейших драконесс страны, отлучила мужа от супружеского ложа.

Однажды вечером Драполеон в прекрасном настроении пришел в спальню жены. Та сидела возле окна в мечтательной позе, глядя на звезды. Ласковый летний ветерок играл ленточками ее голубого хитона. На ковре праздно валялась лютня, осыпанная лепестками роз из растерзанного букета. Увидев этот букет, Драполеон встревожился:

— Что случилось, дорогая?

Супруга устремила взгляд на изображение архангела Гавриила, который, мило улыбаясь, протягивал белую лилию, и томно сказала:

— Ай, отстань.

Драполеон примерился поцеловать супругу в обнаженное чешуйчатое плечико, но она раздраженно отодвинулась.

— Не понял.

— Оставь меня.

— Что приключилось с моим пупсиком, моей маленькой птичкой? Почему она прогоняет своего маленького верного мужика?

— Драполеон, ты идиот. Отныне и навсегда двери моей спальни закрыты для тебя!

— Дорогая, по надо крайних решений. Может быть, мы все это спокойно обсудим и придем к соглашению? Чего желает моя птичка? Новое ожерелье из человеческих черепов или манто из меха улитки?

— Кретин. У тебя не хватает ума сообразить, что твоя жена, как самая прогрессивная драконесса этой страны, всем сердцем восприняла идеи ангелизма.

— Надеюсь, дорогая. Но при чем тут наша любовь?

— Любовь! Не смей называть этим возвышенным словом свои грязные вожделения! Ты дурной гражданин и плохой подданный, ты невнимательно изучил указания, пожалованные тебе Его Великим Змейством. А там написано, что ангелы… что они… ну, словом, дверь моей спальни закрыта для тебя навсегда!