Когти Каганата

На это заявление последовала весьма бурная реакция со стороны Каранихи. Услыхав слово «Ямы», он поинтересовался, о чём идёт речь. Когда Герман пояснил, что это название населённого пункта, индус посерел лицом и выдал:

– Разве можно называть человеческие деревни именем бога смерти^[79], брат?

Герман рассмеялся, и разъяснил другу суть его ошибки, однако тот всё равно остался в растерянности:

– Прошу тебя, брат, давай поскорее покинем это место!

Выйдя и потянув носом прогорклый воздух, Никольский удовлетворённо изрёк:

– Политрук штаны надел и с…л в политотдел. Нам же надлежит прибыть совершенно в другой отдел. В особый!

Особый отдел фронта располагался в большом полуразваленном деревянном сарае. Видимо, раньше этот сарай служил для хранения рыбацких сетей и прочей снасти. Теперь же вокруг строения всё обтянули колючей проволокой, а стены на полфасада завалили мешками с песком. На входе торчал часовой. Поведя в сторону прибывших пистолетом-пулемётом с дисковым магазином, он вежливо поздоровался:

– Стой, кто идёт!

– Ероха, собака бешеная, ты что, уже на своих тявкаешь? – справедливо возмутился холодному приёму Никольский. – Повылазило тебе, али как?

– Здравия желаю, товарищ младший лейтенант! Так точно, повылазило! – затряс головой Ероха. – Контузило меня малость, теперь в глазах двоится. Тут, понимаете, утром налёт был, Сергунова с Савичем убило, и ещё этого, который портянки всё не мог завязать толком, но этот ладно, он у нас недавно, а Сергунова с Савичем жалко… Меня и самого завалило землёй – хорошо, товарищ майор велел откопать, а то б задохся. Да, за вами ж машину на аэродром отправили, так в неё тоже бомба попала. Товарищ капитан Обуша с водителем Пепеляевым в машине были, так их сразу того… Мы их уже похоронили.

– Ты пепедешку^[80] от меня-то убери, не размахивай почём зря, а то ещё пульнёшь с контузии, – холодно изрёк Никольский, и когда солдат выполнил его требование, поинтересовался: – где начальник отдела?

– Товарищ старший майор уехал на тот берег, сверху ему там лично приказали находиться. А здесь, на месте, заместитель начальника отдела, товарищ майор Градов…

– И-и, так ты что же, балбесина, вот так запросто выболтал секретные сведения? – прошипел Никольский

– Но вы ж свой, товарищ младший лейтенант! – опешил Ероха.

– Я-то свой, но лиц со мной прибывших ты в лицо разве знаешь? То-то же, что не знаешь, однако местонахождение руководства отдела раскрыл за милую душу!

– Ну, товарищ младший лейтенант! – взмолился часовой. – Я же не нарочно, я же контуженый…

– Да ладно тебе, шучу я, Ероха, – оскаблился Никольский. – Вот ещё, стану я разгуливать в компании врага! Единственный вариант, когда я могу идти рядом с врагом, это если враг мною арестован и, следовательно, имеет признаки арестованного состояния. А разве мои спутники имеют признаки арестованного состояния?

– Никак нет! – рявкнул часовой.

– То-то же, боец, значит со мной идут свои, а ты, соответственно, не усыпил бдительности.

– Так точно, – облегчённо согласился Ероха, а затем, уже со строгостью в голосе, добавил: – Товарищи свои, предъявите ваши документы!

Удостоверение всесильного ведомства легко открыло путь Герману, зато Артюхов и Каранихи, лишь вписанные в командировочное предписание Крыжановского в графу «с ним следуют», вынужденно остались за колючей проволокой. Причём, странный смуглокожий иностранец особенно заинтересовал бдительного Ероху. Он долго вертел в руках временное удостоверение личности Каранихи и даже попытался учинить ему некое подобие допроса, но попытка разбилась об абсолютное незнание индусом русского языка.

Глава 7

О том, что даже Великая река может показаться малой, если ей выпало служить водоразделом между жизнью и смертью

«А Волга ис того же лесу течет на восток и втечет седмьюдесят устьи в море Хвалишское. Тем же может итти из Руси по Волзе в Болгары и въ Хвалисы и на восток дойти в жребий Симов».

«Повесть временных лет»

21 сентября 1942 года. Хутор Ямы, Сталинград.

Внутри столь тщательно охраняемого объекта царило уныние. В обширном помещении сарая оно читалось на лицах всех присутствующих, будь то сотрудники особого отдела или арестованные. Последние легко угадывались по отсутствию поясных ремней и сложенным за спиной рукам. Этих несчастных, что испуганной стайкой толпились в дальнем углу под присмотром вооружённого конвоира, Герман насчитал всего двенадцать человек.

«Вот оно, то арестованное состояние, о котором говорил Динэр», – подумал он невесело.

– Где Градов? – спросил Никольский пробегавшего мимо солдатика, по виду писаря.

– В погребе, с прибывшим пополнением работает, – буркнул тот и поспешил по своим делам.