Когти тигра

Уже в сумерки, Иечка, мы увидели впереди разрушенный железнодорожный мост, а за ним силуэт Белграда, голубовато сиреневый.

Я даже не ожидал, что город такой большой. Красавец! Громадные многоэтажные дома! И они очень четко выделялись на фоне неба. К сожалению, сейчас поздняя осень, небо быстро темнеет.

Комбриг приказал подтянуться вплотную к мосту. Оказалось, что быки подорваны, крутые фермы косо лежат в воде.

Однако мы нашли достаточно большой разрыв между одним быком и фермой. Тральщики прошли туда и обратно, как под триумфальной аркой. Значит, пройдет и весь наш караван.

Белград был совсем рядом, представляешь?

И тут комбриг опять проявил свой неуступчивый, трудный характер. Мы, конечно, стали просить его подняться до Белграда, зайти туда хоть на несколько минут. Интересно же! И потратили бы на этот заход каких-нибудь полтора-два часа, не больше.

Не разрешил! Нет и нет!

„Караван ждет внизу, — сказал он. — Минуты лишней не задержимся!“

А я уверен, ему самому очень хотелось в Белград. Все же он взял и преодолел себя. Я бы, признаться, не сумел так…

Но уж на обратном пути, скажу тебе, натерпелся я страху!

Бой есть бой, Иечка. Для нас, минеров, противник воплотился в этих хитроумных коварных минах. А они имеют обыкновение взрываться, причем иной раз гораздо ближе, чем было бы желательно.

Это как раз и произошло на обратном пути.

Дунай уже заволокло сумерками и туманом. И вдруг какая-то подлая английская или американская мина взорвалась в опасной близости от нашего тральщика. (Я тогда стоял на баке.) Взрывной волной, будто ураганным ветром, сорвало с командирского мостика комбрига и сигнальщика и бросило их за борт.

Подумай: во время этой разведки мы могли потерять нашего комбрига!

По счастью, осколками не были задеты ни он, ни сигнальщик. С наивозможнейшей поспешностью мы вытащили их из воды и подняли на борт.

Когда я, поддерживая комбрига под локоть, помогал ему перешагнуть через леер, мне послышалось, будто он негромко сказал:

„Значит, не сегодня…“

Впрочем, поручиться не могу, может, я сфантазировал и мне только послышалось.

А вот за эти слова я ручаюсь! Оглядевшись, комбриг усмехнулся и сказал:

„Ну и лица же у вас, товарищи! Хоть холодной водой из Дуная отпаивай“.

Можешь вообразить, какие у нас были перепуганные лица! До сих пор, как вспомню, мороз по коже…

Из-за слишком близкого взрыва мины на нашем тральщике разошлись швы. Аварийно спасательная группа зацементировала их, но воду пришлось откачивать все время до Молдова Веке.

Вот когда пригодился второй тральщик. Он страховал нас.

…Возвращались мы ночью.

Облитые лунным светом, поднимались из воды, как призраки, верхушки мачт. То были немецкие суда, подорвавшиеся при отступлении на своих же минах.

С осторожностью мы обходили их, прижимаясь почти вплотную к берегу.

Тральщики были со стороны, наверное, тоже похожи на призраки — скользили почти бесшумно у самого уреза воды, мимо печальных темных верб, а сзади по воде волочился заведенный трал.

Утром мы вернулись на плес у Молдова Веке, а днем вся бригада, а за ней и караван двинулись вверх, пробивая новый обходной фарватер».

Напутствие старого югослава

(Продолжение письма, написанного в уме)

«…Иногда мне хотелось бы раздвоиться, быть одновременно на головном тральщике и на берегу, чтобы видеть, как проходят наши корабли по реке.

Мы идем у самого берега, как по обочине большой проезжей дороги, понимаешь?

Люди, толпы людей сбегают к реке.

Дунай отсвечивает на солнце. Оно неяркое, осеннее. Зелень уже облетела с деревьев, поэтому видно далеко вокруг.

Корабли двигаются медленно, в точности повторяя движения нашего головного тральщика. Иногда делают зигзаг и переходят на другую сторону реки. Маленький посыльный катер Кирилла Георгиевича, начальника нашего походного штаба, шныряет взад и вперед, выравнивая строй, поддерживая порядок.

Комбриг не устает повторять:

„Что бы ни случилось, держитесь правее — ближе к берегу, как можно ближе! Там ведь только англо-американские мины. И с ними мы быстро управимся. А на немецкие времени сейчас нет. До них еще дойдет черед“.

Проводка каравана с берега кажется, наверное, чудом. Ведь гитлеровцы, отступая, хвалились, что положили на Дунай заклятье. „Мы посеяли мины, — говорили они. — Пусть жатву собирают русские!“

И вот минул месяц, как ушли немцы, а мы уже ведем караван по минам!

…Да, кстати, пишет ли тебе Димка? То-то, наверное, хвастается своими небывалыми подвигами! Уж он таков. Его и в училище прозвали — Скорострельный Димка. А признайся, было время, когда он нравился тебе больше, чем я? Это было, по моему, на третьем курсе. Ты еще пошла с ним на „Периколу“, хотя мы твердо договорились идти в филармонию. Но не будем об этом…

Ты еще не забыла, что такое вешки? Я же объяснял тебе как будущей супруге одного из выдающихся военных штурманов!

Так вот, течение на Дунае очень быстрое, вешки, которыми ограждают фарватер, часто сносит. А нам они оказались не нужны. Что обвеховывать? Берег? Для нас надежным ориентиром стал сам берег, его очертания.