Кок'н'булл

Рамона устало вздохнула и сделала большой глоток чаю. Уголком глаза Булл заметил, как вместе с чашкой морщинистый кадык бывшего сварщика поднялся и опустился по здоровой глотке. По правде говоря, Рамона — самый неподходящий кандидат на роль женщины, какой только можно себе вообразить. Даже более неподходящий, чем я, подумал Булл. В ее лице безраздельно доминировали мужские черты. Он/она походил на ковбоя из комиксов, только еще с крупным римским носом. Густая светлая шевелюра, начесанная в каскады по обе стороны бледной скуластой физиономии, лишь усугубляла впечатление: Рамона — монстр или же представитель некоего нового третьего пола.

Однако Рамона была дружелюбна, кроме того, он/она не доставала Булла ни деньгами, ни требованиями их показать. А вдруг он/она сможет принять меня таким, какой я есть, подумал Булл с надеждой.

— Ну и как продвигается это… ну, ты понимаешь…

— Перемена пола? — нисколько не смутившись, подхватила Рамона. — Полным ходом, приятель. Знаю, по мне не скажешь. Врачи говорят, это все, что со мной можно сделать. Лажа, конечно, но ничего не попишешь.

— Но ты же… то есть, я думал, что…

— Ну да, я тоже думала, приятель, что мне поколят гормоны и мое тело станет женским. Но получила я всего только женскую оболочку. Хочешь покажу? Бесплатно.

Рамона вскочила с постели и принялась раздеваться. Все, что она сказала, оказалось правдой. У нее были груди и даже поверхностный слой подкожного жира, однако все это лишь пародировало женские формы, так как под ними слишком явственно угадывалась крепкая мускулатура сварщика из Версайда, которым Рамона должна была стать.

Прежний Булл ужаснулся бы при виде голого транссексуала. Но теперь? Сухой карманчик вывернутого внутрь пениса — ничто по сравнению с его новым приобретением.

— Хочешь, можешь потрогать. — Рамона поперла на Булла искусственным влагалищем, тот отпрянул. — Ничего смешного, я тебе скажу. Они вырезали кровеносные сосуды, все, что было, а кожу засунули внутрь. Но ни клитора, ничего похожего у меня нет. С тех пор обычный секс перестал для меня существовать. Все равно клиенты чаще всего предпочитают жопу. Мою жопу, так-то вот.

— Вот как? — Булл чувствовал себя, словно священник на исповеди.

— Ну д-к. Это в основном католики — итальянцы, всякие другие. Это, наверное, как-то связано с их религией, фиг ее знает. В общем и целом подобломалась я немножко.

Гигантская псевдоженщина злобно глянула на свое влагалище, как будто это был огромный кабачок, который, тем не менее, не занял призового места на сельскохозяйственной выставке. Булл почувствовал, что настал его час.

— Знаешь, Рамона, а ведь я не совсем такой, как все. — И сказав это, Булл еще раз с ужасом осознал, что нога его принадлежит противоположному полу, у нее свой странный метаболизм, она отвратна, уязвима, похотлива.

— Что это значит, приятель?

— Ну, это сложно сказать… я боюсь, ты испугаешься…

— Вот что я тебе скажу, приятель: я тут на Кроссе работаю уже пятый год и, думаю, видела уже практически все. По этой части ничего навороченнее меня, вроде как еще не придумали.

Эти слова воодушевили Булла. Он встал, испытывая чувство уязвимости, не это, новое, а то, что было раньше, когда он раздевался в приемной Маргулиса, скинул штаны и повернулся к Рамоне задом.

На долгие мгновения в комнате повисла тишина. И тут Рамона закричала. И крик ее походил на гигантскую судовую сирену. Она кричала в полную силу своех легких. Кричала долго, протяжно, без продыху, да так громко, что Булл слышал его/ее, завернув за угол Каледониан-роуд, что в добрых трехстах ярдах от комнатушки проститутки. А бежал он так, будто в его руках был мяч, который должен принести победу его команде.

«Странники» погрузились в микроавтобус и покатили по трассе А22 по направлению к Бексхиллуна-море. В дороге парни весело подшучивали друг над другом и распевали солдатские песни. Ты можешь удивиться, добрый мой читатель (а может, удивишься и ты — злобный и безнравственный читатель), однако Булл горланил песни громче всех и охотно ввязывался в словесные потасовки. Товарищи по команде были поражены его веселым расположением духа, и многие отнесли это на счет его увольнения, больше похожего на демобилизацию, — так достала его эта ужасная работа в журнале Get Out!

Однако в действительности, как нам известно, все было куда страннее и запутаннее. Буллу казалось, что он нашел новую точку равновесия, новое понимание собственной натуры. Добравшись до дома, он сразу сообразил, почему при виде его влагалища Рамона завопила. Он понял, что это за незнакомые, безымянные напряжение и тревога, которые давили на него в течение всего дня. У него начинались месячные.