Кока

– Ницца – город на море, богатый. Около него – маленький городок, а там – музейчик. Накол от Чёрного Гогии пришёл… Звонит он мне из этой Ниццы, где со своей бабой Наташкой отдыхал, приглашает приехать, дело есть, мол, хорошее. Я тогда уже тут, в Голландии, прятался от угро. Без денег был, решил съездить. То, сё, по барам в Ницце гуляем, и Наташка рассказывает про этот соседний городок, где есть музей, а там – несколько ценных картин. И висят они так, что нагло сорвать и унести вполне можно. Поехали туда, осмотрели. Пустили Наташку со стариком-сторожем пококетничать – она, путана, хорошо по-французски чесала, в инязе раньше училась. Старик нюни распустил, всё вывалил. Выяснилось – полиция далеко, к музею надо ехать по пешеходной зоне, всегда забитой людьми. Музей частный, маленький, на три зала. Охраняется стариком-сторожем и пожилым вахтёром. В общем, сделать можно…

Сатана:

– Ну и?..

Нугзар:

– Ну и ну. Закон знаешь: заходи тихо, бери мало, уходи быстро. Чёрный Гогия связал галстуками старика и вахтёра так крепко, что они не могли ни развязать узлов, ни оторваться друг от друга… Картины срезали, в окно сиганули – и всё! Я Гогии треть картин отдал, а остальные забрал. С тех пор лежат. Боюсь их продавать, они наверняка в розыске, а мне деньги сейчас не нужны. Надо их перепрятать. Неизвестно, что Гогия со своими картинами сделал, чтоб соучастие не пришили…

Сатана:

– Чисто сотворили, клянусь мамой! И чего в этих картинах? За что эти тупяки такие бабки платят, а, Кибо? Объясни! Миллионы? Козлы! Как за краски и кусок паршивой тряпки столько башлять? Машина там или дом – понимаю, но за краски, за кусок гнилого мешка? Лимоны, орера! На зоне пацанва говорила, одна картина может лимон баксов стоить!

Нугзар:

– Лимон? Лимоны! Много лимонов! Не за краски платят, а за энергию.

Сатана:

– Подожди, как брата прошу! Что за энергия? Лампочка, что ли?

Нугзар:

– Вроде. Вот ты же говоришь, ходишь, живёшь. Это энергия. Её ты получаешь из пищи и питья. А ну если тебе есть-пить не давать?

Сатана:

– Подохну стопро. Коньки откину.

Нугзар:

– А это что значит? Энергия кончилась. Если в машину бензин не залить – не поедет. То же самое и с картинами – когда их художник рисует, он в картины свою энергию вкладывает, а потом она постоянно на людей сочится…

Сатана:

– Не смеши меня! Сказки всё это! Энергия-шменергия! Если им так интересно на картинки смотреть, то чем фото хуже?

Нугзар:

– Тем, что на фото может попасть и хвост осла, и ухо собаки, и какой-нибудь пьяница, – короче, то, что тебе не надо, но в кадр попало, а художник, если рисует хвост, или ухо, или пьянчугу, то знает, зачем он это делает.

Сатана:

– Хватит мне уши греть, орера! Главное, что бобры за эту хрень большие бабки платят: положи десять лимонов зелени – и лац-луц, любуйся своим хвостом, сколько влезет!

Нугзар:

– Ладно. Заканчивай струшню. Если хочешь поймать этого придурка, надо собираться. Через два часа мы должны быть в аэропорту, его рейс прилетает в 12:37.

Сатана:

– А чего там делать? Синг-синг – и готово! Будет знать, как в Голландии станки для своего долбаного цеха покупать! Чэши фраэра, пока линиаэт! Гориачи бублыки длиа нашэй публыки!

Нугзар:

– До машины два зала идти, полиции полно. Шуметь начнёт, хипеш поднимет, а тут ты с волыной? Оружие оставь. Не хватило тебе вчерашних ментов?

Сатана:

– Сегодня всё ништяк будет. Простая делюга. Я в аэропорт вообще не сунусь – будем в машине ждать, а он выведет…

(“Он – это я!” – понял Кока с холодком в животе.)

– …Он с этим придурком из одного кутка, знаю я их всех, молокососы и фраера. И они меня хорошо знают. Он выведет – а дальше моё дело, орера!

Молчание. Какие-то звуки, шуршание, стуки.

Сатана:

– Где баян? На столе не видно? Кибо, а ты почему с ширкой завязал?

Нугзар:

– Надоело. Я сейчас по-другому живу. Покоя хочу. И ещё одна просьба – не ругайся столько. Это плохо для человека и для всех вокруг. Я сам не ругаюсь и слушать этот мусор не намерен.

Сатана:

– Ты случайно в церковь не ходишь?..

Нугзар:

– И в церковь хожу, иногда. И тебе советую.

Сатана:

– Жгут отпусти… Медленно… На кончике сидишь… Всё, пускай!..

(Кока, поняв, в чём дело, рванулся было попроситься в долю, но успел всё-таки рассудить, что наверняка поздно – Сатана разве лекарства оставит?! Поэтому затих и стал слушать дальше. Что замышляется в аэропорту с его участием? Кого куда вывести? Ох, плохо!)

Нугзар:

– Надеюсь, завтракать не собираешься?..

Сатана:

– А что, можно! Уф, хорошо… Лёгкая рука у тебя, брат!..

Шуршание, щелчок зажигалки, запах гашишного дыма дошёл до Коки.

Мысль о том, что у Сатаны могла остаться дурь, пересилила все другие эмоции, заставила надеть туфли и выйти в комнату.

Нугзар лежал на диване. Сатана сидел у стола, где валялись обрывки целлофана, ложка, сигаретные фильтры, шприц с кровью, банки кока-колы, кусок чёрного гашиша, лимон, какие-то пузырьки и коробочки, зажигалка, сигареты, остатки еды, пустые бутылки из-под вина, коньяка, минералки.

При виде Коки Нугзар оживился:

– А, вот и наш юноша! Как спалось, партнёр?

Кока вежливо ответил: